Книга Бабур-Тигр. Великий завоеватель Востока - Гарольд Лэмб

Вернувшись в лагерь, Тигр объявил, что решил отказаться от вина, повергающего человека в состояние, подобное смерти. Он немедленно приказал разломать всю бывшую при дворе золотую и серебряную посуду для вина и раздать ее обломки дервишам и нищим. В знак принятия обета Бабур отказался от бритья бороды.

Вслед за падишахом обет трезвости пришлось принять ночной страже, а затем – вельможам, простым воинам и другим приближенным. Вино вылили на землю, а ту партию, что прибыла из Газны, плотно запечатали, чтобы сделать из вина уксус.

На этот раз Бабур сдержал свой обет. Он издал общий указ, запрещающий продажу и провоз вина по своей территории. Шейх Заин, придворный поэт, воспользовался этим поводом, чтобы напомнить падишаху о его обещании снизить налог с мусульманского населения в случае победы над Рана Сангой. Бабур не мог отказаться от данного им слова и подписал фирман, в котором распорядился снизить налог, однако после сражения успешно забыл об этой незначительной подробности.

Однако результаты, которых удалось добиться Тигру, искреннему в своем публичном раскаянии, оказались на редкость неудовлетворительными.

«Ни от кого мы не слышали мужественного слова и смелого мнения. Велеречивые эмиры и проедающие свои обязанности вазиры ни в словах, ни в поведении не были смелы; ни в речах их, ни в планах не было мужества. В этом походе один Халифа держал себя очень хорошо; укрепляя власть и порядок, он не совершил упущений…

В эти дни всюду возникало беспокойство и смуты. Хусейн-хан Нухани пришел и взял Рапари; люди Кутб-хана взяли Чандавар; один негодяй по имени Рустам-хан, собрав лучников из Миандоаба, взял Куил и забрал в плен Кичик Али. Захид бросил Самбал и ушел; язычники из Гвалияра подошли к этой крепости и осадили город. Алам-хан, посланный в Гвалияр на помощь, не пошел в Гвалияр и отправился в свои земли. Каждый день откуда-нибудь приходили дурные вести. Некоторые хиндустанцы начали убегать из войска; Хайбат-хан Каргандаз убежал в Самбал, Хасан-хан Варивали присоединился к нечестивым. Не обращая на них внимания, мы рассчитывали только на себя».

Хотя дневник Бабура не сообщает об этом прямо, но потеря укрепленных городов была для него весьма ощутимой. Пока он стоял в ожидании на канвахинской дороге, члены коалиции Раджпута прибрали к рукам все крепости в окрестностях Агры. Их успехи привели к тому, что в войске Бабура участились случаи дезертирства.

Учитывая эти обстоятельства, накануне сражения при Канвахе соотношение сил между падишахом и Рана Сангой – пришлыми мусульманами и уроженцами Хиндустана – сместилось в пользу последних. По мнению сторонних наблюдателей, Бабур шел навстречу своему поражению и ничего не предпринимал, чтобы его избежать, тогда как Рана Санга сделал все возможное, чтобы обеспечить себе победу.

Перед сражением Бабур велел созвать своих полководцев на решающий совет.

Довольно любопытно, что Гульбадан, женщина, сделала наиболее подробное описание обращения Бабура к армии.

«Поскольку враг находился совсем близко, его осенила благодатная мысль. Все как один пришли, чтобы послушать его, эмиры, и ханы, и султаны, крестьяне и знать, высокородные и простые. Тогда он сказал: «Разве вы не понимаете, что от нашей страны и нашего города нас отделяет несколько месяцев пути? Если нас ждет поражение, да не допустит этого Всевышний, куда мы пойдем? Где наши города? Где наша родина? Здесь мы окружены чужаками и иноземцами. Самое лучшее для всех вас понять, что перед нами только два пути. Если мы победим, то станем воинами во славу Аллаха; если проиграем, то погибнем мучениками. В том и другом случае нас ждет спасение, и мы будем вознесены – мы оставим по себе великую память».

Это было давним убеждением Бабура – лучше почетная смерть, чем жизнь в позоре. Говоря об этом, он не кривил душой и сумел передать свое настроение армии. Поддавшись единому порыву, солдаты поклялись на Коране, что не повернутся спиной к врагу. Один за другим ряды воинов подхватывали слова этой клятвы, и все зловещие предсказания звездочета и знамения, предвещающие поражение, были забыты. Тогда Бабур дал своему народу последнее обещание: после битвы против Рана Санги всякий, кто захочет вернуться домой, получит на то его разрешение.

За короткий срок войско, стоявшее на канвахинской дороге, прониклось духом священной войны. Судя по всему, такие же настроения распространились и в лагере хиндустанцев.

Бабур немедленно приказал армии начинать наступление. Это было в день празднования Нового года, 13 марта 1527 года. Волоча пушки и телеги, предназначенные для строительства баррикад и связанные веревками и цепями, построив мушкетеров, уже поджегших фитили, армия Бабура двинулась на лагерь Раджпута и его конные дозоры.

Взглянув на них сверху, можно было подумать, что это дикобраз подкрадывается, чтобы напасть на леопарда.

Поле Канвахи

Как и после сражения при Панипате, Бабур сообщает о решающем дне совсем немного. Его придворный поэт, Шейх Заин, написал по этому поводу свою «Фатех-наме» – «Сказание о победе», в которой реальные события отодвинуты на второй план звучными эпитетами.

Тем не менее поэма все же дает нам возможность ознакомиться с некоторыми подробностями. Разрывы в передвижном ограждении Бабура были перегорожены треножниками из брусьев, поставленными на колеса, и в решающий день барьеры позади наполовину вырытых укрытий должны были сдвинуться.

Тигр приказал всем оставаться за линией обороны и лично проехал вдоль нее, чтобы проверить, находятся ли полководцы на своих местах. Армия Раджпута, выпустив вперед боевых слонов, медленно двинулась в наступление.

В отличие от Панипата, резервы Бабура оставались в тылу позади заграждений. По этой причине могольское войско должно было произвести на врага впечатление небольшого, но плотного каре, а не жидкой шеренги, вытянувшейся вдоль линии укреплений. Почти тотчас по наступающим слонам открыли непрерывный огонь из орудий, перемежавшийся выстрелами из мушкетов. Тучи стрел, обрушившиеся на стремительно наступавшую вражескую конницу, оказались едва ли не действеннее пуль и ядер.

Подчиненные Бабура помнили о своей клятве, и ни один из них не показал спину врагу. У них не было выбора – им предстояло победить или погибнуть.

В полдень сражение все еще продолжалось. Мужественные воины Раджпута предпринимали одну за другой новые атаки, возглавляемые сменявшими друг друга вождями.

После полудня Бабур послал в бой свои многочисленные резервы, а его «запасные отряды» по-прежнему держали оборону на линии и флангах.

Во время некоторого затишья дисциплинированные войска унесли с поля боя своих раненых и перестроились, чтобы дать людям и коням отдых. В этот момент падишах отдал неожиданный приказ. Он распорядился начать наступление на неприятеля одновременно по всей линии сражения.

Всадники вырвались вперед сквозь оставленные в ограждениях проходы, орудия также сдвинулись с места, за ними последовали мушкетеры. Этот маневр возымел немедленное действие. Обескураженные ряды вражеского войска начали готовиться к отражению лобовой атаки. В этот момент фланги могольской конницы рассыпались и начали окружать дрогнувших индусов, упрямо не желавших оставлять свои позиции. Части их войска удалось вырваться из окружения, и раненого Рана Сангу унесли с поля боя.