Книга Хан с лицом странника - Вячеслав Софронов

Сидя у костра в очередном улусе и слушая монотонную песню о былых подвигах, он думал, как поведет себя этот бек, проводив его до ближайшего поворота. Может быть, тоже пригласит шамана, который начнет прыгать вокруг костра и слать проклятия на его голову. Он не боялся за свою жизнь, вернее, давно перестал бояться, ведь любой из них мог всадить кинжал в спину, а потом гордиться этим поступком, став героем. Нет, слишком трусливы, но хитры они. Знают какова будет расплата, что станет с ними и со всем их родом. Да и раньше так жили в этих краях, прославляя очередного хана. Менялись лишь имена. Теперь пришло его время, время Кучума. И он был рад этому.

Хан Ангиш, узнав о едущем зяте, выслал торжественную процессию для встречи. Две сотни воинов, потрясая пиками, ударяя в медные щиты, громко кричали: "Славен хан Сибири!" Кучум, покачиваясь в седле, ехал меж рядами воинов и легкая снисходительная улыбка застыла на его усталом лице. Алея тоже посадили на коня, разукрашенного цветными лентами, покрытого дорогим узорчатым ковром, которого вели под узды два нукера. За спиной его красовался маленький лук со стрелами, на боку — кинжал, с вправленным в рукоять изумрудом, а зеленые сапожки, шитые серебряными нитями, позванивали звездочками шпор. Кучум любовался своим сыном, свободно державшимся в седле и уже начавшим осознавать, что такое власть, ничуть не тяготясь ею.

Сам хан Ангиш с сыновьями стоял на небольшом холме в окружении многочисленных родственников и с улыбкой смотрел, как его внук управляется с конем.

— А ну, покажи деду, как станешь врагов рубить, — крикнул он.

Алей вынул сабельку и несколько раз уверенно с детской суровостью взмахнул ей, рассекая тугой и влажный весенний воздух, — Молодец, внучек! — Ангиш снял его с седла, — иди, поиграй, мы с твоим отцом о делах будем говорить.

Он обнял Кучума, поцеловал Самбулу, Ангиш нежно потрепал по щекам обеих внучек, сидящих в повозке рядом с матерью, и велел им идти в шатер. Там уже стояли мамки и няньки, когда-то растившие Самбулу, со слезами умиления бросились ей навстречу.

— Как прошла зима, — спросил Кучум тестя. — Много ли овец загрызли волки? Не тревожили ли соседи?

— Слава Аллаху, все спокойно, но волков было много, едва отбились. Скоро погоним стада на дальние пастбища и мне придется ехать туда.

— Когда же уважаемый тесть посетит мой городок?

— Когда забот будет поменьше. Может быть даже этой осенью выберусь.

— В каждый приезд я слышу эти слова, — усмехнулся Кучум, — хоть кради тебя, как невесту, да вези к себе.

— А ты попробуй, — захохотал хан Ангиш и его тучное тело заколыхалось под дорогим халатом. Прошли в шатер слуги, по знаку Кучума внесли подарки для хана Ангиша и его родичей. Следом вошел коротышка Халик и, подкравшись к Ангишу, больно ущипнул его. Тот повернулся, пытаясь схватить обидчика, но Халик, едва достававший хану до пояса, отскочил и тихонько захихикал, показывая на него пальцем:

— Такой большой дядя, а дерется с маленьким, ай-ай-ай, как я тебя напугал.

Хан Ангиш удивленно вытаращил глаза и спросил Кучума:

— Откуда он свалился?

— Об этом ты у него спроси, — Кучум рассмеялся, — он у нас большой шутник. Я дарю его тебе, чтоб веселье всегда жило в твоем доме.

— Ну, спасибо, спасибо, обрадовал. Как же мне тебя отблагодарить?

— Ничего, не последний год живем… Вот приедешь осенью в Кашлык… Кучум не успел договорить, потому что Халик полез на столб, поддерживающий шатер, и, не удержавшись там, полетел вниз и плюхнулся прямо на расставленные для гостей угощения. Перевернув пиалы и подносы с дымящимся мясом, громко закричал, покатился, потом вскочил на коротенькие ножки, схватив баранью ногу, стал размахивать ею и кричать:

— Ай, шайтан, как хорошо Халика встречают, сколько угощений для меня приготовили! Какой я знатный человек! — Хан Ангиш рассмеялся, глядя на проделки коротышки.

— Он всегда такой веселый?

— Всегда, если будешь хорошо кормить.

— За этим дело не встанет. А что он умеет делать?

— Да ты спроси лучше, что он не умеет. Халик, услышав, что речь идет о нем, закричал с набитым ртом:

— Могу стричь, могу брить, могу девок портить, чего хан скажет, то и сделаю.

— Да? — спросил хан Ангиш. — А чего же ты не умеешь?

— Молчать не умею, плакать не умею, Халик всегда весел, — и он запел какую-то песенку, смешно подпрыгивая и не переставая махать бараньей ногой.

После угощения Ангиш и Кучум остались вдвоем и повели тихую, неторопливую беседу.

— Отправил я своих людей в Казань пищалей купить. Надо моих нукеров огненному бою учить.

— Воевать собрался? — хан Ангиш внимательно посмотрел на зятя. — А соседи присмирели? Исправно дань платят?

— Чтоб коня хорошо объездить, много силы потратишь, это дорогому тестю и без меня известно, но зато потом он всю жизнь будет хозяина слушать и только из его рук корм принимать. Попробуй другой человек с седлом подойти — не дастся, да еще взбрыкнет. Так и мои беки долго брыкались, зато теперь послушны и ласковы, как молодая девка.

— Хорошо, если так. Тогда с кем воевать будешь? Кучум помолчал, сосредоточенно хрустя пальцами рук и пощипывая короткий ус, потом задумчиво проговорил:

— Чтоб хорошо воевать, надо долго к войне готовиться. Скучно мне в городке. Забыл уже, когда саблю вынимал из ножен…

Ангиш внимательно слушал его, не пытаясь давать совета, знал, что зять, все одно, поступит по-своему и, как бы размышляя вслух, заговорил:

— Когда я еще совсем мальчишка был, жил со своим родом недалеко от нас Туруза-бек, друг моего отца. Мы к нему ездили, он к нам ездил, пять дочерей у него было молодых, стройных с черными глазами и длинными косами, а сыновья все не рождались, не знаю почему. Выдал он своих дочерей замуж за добрых мужей и дальше жил. Пошел однажды в набег со своими нукерами. Ранили его там, нукеров поубивали, едва сам жив остался. Вернулся к себе, отлежался, сил накопил, начал овец считать по осени, а их почти и не осталось. Налетел на пастухов с плетью: "Куда овцы делись??" А те отвечают: "Когда тебя не было, первый зять приехал, чуть-чуть забрал, а за ним следом — второй, третий, пятый, теперь только больные овцы и остались, которых зятья твои брать побрезговали… Он к зятьям, а те его даже на порог шатра не пускают, мол, мы свой калым забрали, зачем он тебе, когда умирать будешь? Хотел он отомстить им, да как отомстишь, когда нукеров совсем не осталось и сам едва живой…

Приехал он к моему отцу, плачет, спрашивает как быть. Отец мой мудрый человек был, отвечает: "На все воля Аллаха. Не печалься Туруза-бек, покарает он зятьев твоих. И точно. Пришла зима лютая, птица на лету замерзала, волков в степи было больше, чем овец. Какие овцы не померзли, тех волки загрызли. А следом налетели соседи, зятьев поубивали, пограбили. Все пятеро дочерей вновь к отцу вернулись…