Книга Русский ад. На пути к преисподней - Андрей Караулов

Колумбийские наркобароны — победили.

Через неделю диверсанты из «Альфы» штурмом взяли дворец Амина, где, к слову, лифт уходил на несколько этажей ниже земли.

Один из «альфовцев», полковник Михаил Романов, лично расстрелял Амина и его любовницу, супругу местного министра, выскочивших из постели.

«Альфа» перебила почти всю охрану Амина, хотя охраняли его в том числе и советские ребята, тоже сотрудники КГБ.

Штурм есть штурм — никакой утечки, заранее убранных караулов.

Андропов боялся предательства, поэтому свои с ходу, в упор, убивали своих же.

Услышав из уст умирающих «аминовцев» отборной русский мат, один из «альфовцев» попытался покончить с собой… Остановили, спасли, но парень в конце концов сошел с ума.

Через Тургунди и Соланг в Кабул вошли советские войска.

…Какие пленные?.. Высокий гость должен знать: у господина Хекматьяра нет пленных, потому что господин Хекматьяр друг всех мусульман! Но среди тех, кто действительно совсем-совсем не хочет жить в России… да, среди этих людей есть бывшие советские солдаты и офицеры. Они вряд ли вернутся в Россию, потому что они Россию совсем-совсем не любят.

Значит, тему «пленных», господин вице-президент, надо закрыть раз и навсегда: командир Хекматьяр из уважения к господину Руцкому обещал доставить в Лахор троих человек (вице-президент должен лично убедиться в том, что эти люди не желают возвращаться в Россию), но привез только одного — младшего сержанта Николая Выродова, перешедшего к душманам 29 августа 1984 года.

Только один? Выродов? Кто такой? Впрочем, тоже удача! Руцкой был уверен, что он может убедить кого угодно в чем угодно, тем более молодого парня, пусть даже с такой говорящей фамилией!

Выродов так Выродов, ради бога!

Никто не забыт, никто, — Россия ждет своих сыновей!

Привели Выродова. Догадаться, что этот несчастный молодой мужичонка в чалме, в чистых белых одеждах, с козлиной бородой и мутными глазами… русский человек… — да кто в это поверит, слушайте!

— Коля! — Руцкой сразу схватил его за руки. — Рви, домой, сынок! Самолет стоит, тебя ждет! Завтра, брат, маменьку увидишь! Страну, Коля, не узнаешь! Ты ж не ведаешь, поди, какая у тебя маманька, как ждет-она-тебя-убивается, ночи напролет не спит, все рыдает… рыдает… с фотографией твоей ходит… — она была у меня в Кремле на прошлой недельке, рыдала, сердечная, все время рыдала, только о тебе и говорила…

Про «маманьку» Руцкой загнул, разумеется, — для убедительности.

Хекматьяр кивает головой:

— Поезжай, дорогой. Если захочешь — завтра же вернешься!

Выродов испуганно смотрит на Руцкого:

— Спасибо, господин. Мне и здесь хорошо, господин, мне здесь очень хорошо, меня не обижают, меня кормят!.. Я живу с именем Аллаха, я принял ислам, господин! Я каждый день учу язык, господин, я каждый день много-много часов учу язык. У меня скоро свадьба… Мой повелитель, командир Хекматьяр, был так добр, что привел мне красивую невесту… ее зовут…

Выродов смешно тряс бородой, она свисала чуть ли не до колен, хотя мусульмане никогда не опускают бороду ниже сердца.

Он говорил как плакал, тихим-тихим голосом, и все время кланялся всем подряд — Руцкому, Хейкматьяру, всем…

— Да какая еще свадьба, Коля! — разозлился Руцкой. — Ты ж русский! Наш! Ты ж из махновской области! Вспомни Родину! Бабий Яр! Ты ж из-под Киева, матери нашей… всех городов…

С чего вдруг Руцкой вспомнил про Бабий Яр, он и сам не знал.

— Главное, парень, не бойся! Я, как и ты… родной… был в плену у господина Хекматьяра, п-получил за свой… п… подвиг звезду Героя! Вот как! Меня Родина не забыла и тебя, видишь, не забывает. Я ж из Москвы за тобой прилетел!

Хватай невесту — и полетели, брат… С маманькой ее познакомишь… по христианскому обычаю… Папаня живой? Вишь, как хорошо! Свадьбу в Москве сыграем! С колоколами! Тетки с лентами! С шампанским! Все величественно… это же семья новая! Представь: завтра, рано утром, мы пойдем с тобой на Красную площадь! Хочешь — в Исторический музей заглянем, потом берешь, Коля, мою машину с мигалками, на Ленинские Горы смотаешься! А можно и в баньке попариться… сорганизуем, чего уж там!..

В Москве хорошо сейчас, тихо, снег уже лежит, ты, брат, сколько лет снега не видел, говори!

А какие девчонки сейчас банщиками работают… — о!

Выродов молчит, не реагирует совершенно, только качает головой из стороны в сторону…

— Ну, Николай?

Такое впечатление, что он под кайфом.

— Нет, добрый господин. Я никуда не поеду.

— Еш-ще как поедешь! — Руцкой шутливо погрозил ему пальчиком.

— Нет.

— Хватит дурака валять, Николай. Главное, не бойся!

Выродов качает головой:

— Никуда не поеду.

— Да почему?!

— Мне и здесь хорошо, господин. Я учу язык, меня не обижают…

— Да на хрена ж тебе язык, — взорвался Руцкой. — На хрена, брат! Дома лучше! Дома всегда лучше! Смаманькой! И не бойся ты! У тебя ж не вся жопа засрана!..

— А мне здесь хорошо… Очень нравится… У вас там нет господина Хекматьяра.

Выродов отвел глаза.

Говорить было не о чем.

Руцкой заметил, что Хекматьяру переводят каждое слово.

…Над головами плавно крутились вентиляторы, но в комнате все равно было ужасно жарко.

Алешка вышел на свежий воздух, во двор: красота, много-много зелени, прямо из-под земли мощной струей бил гигантский фонтан.

Дорогое это удовольствие, наверное, подумал Алешка, — фонтаны в Пакистане…

Как под таким солнцем люди живут, а?

Оставшись ни с чем, точнее — ни с кем, Руцкой проклинал всех: моджахедов, Хекматьяра, пакистанскую военную разведку, своего помощника Федорова в даже посла Якунина.

Как важно, черт возьми, вернуть в Россию хоть кого-то из пленных, продемонстрировать свой международный авторитет… — как это важно!

Руцкой только что опозорился перед Ельциным и перед журналистами (то есть перед всеми) со зданием книгохранилища в Москве, на Профсоюзной улице. Пятьдесят тысяч квадратных метров — здание стоит недостроенное, фактически брошенное, Руцкой вызвал Полторанина (это его ведомство), показал ему пальцем на бизнесменов, которые очень хотели бы недострой забрать.

Так Полторанин разорался, сукин сын, вылез из-за стола, который был торжественно накрыт, доложил обо всем Ельцину и созвал пресс-конференцию!

Вице-президент занимается бизнесом, лоббирует бизнес… — куда это годится?

Руцкой огрызался, твердил о провокациях, об очернительстве, но ему никто не верил…

Вылет из Исламабада был назначен на восемь тридцать утра: самолет летел теперь в Афганистан.