Книга Крещенные кровью - Александр Чиченков

На этот раз Дмитрий Андреевич молча пожал плечами.

— Я так и думала, — усмехнулась Альбина. — Тебя озадачили ровно настолько, насколько посчитали необходимым. С ликвидацией банды, товарищ Горовой, твоя задача выполнена. Будь уверен, я доложу наверх, что ты проявил себя блестяще!

Дмитрий Андреевич понял, что пришла пора не «умничать», а играть с открытыми картами.

— И что теперь мне делать остается?

— Довести начатое до конца.

— Что вы имеете в виду?

— Расследовать дело по банде Проньки и сектантам и довести его до суда.

— А что делать с вами, Альбина? Если я вас не арестую вместе со всеми, то на вас может лечь тень подозрения!

Женщина протянула Горовому запечатанный пакет:

— Вот, тут вы найдете то, что надо будет сделать после моего исчезновения.

— Исчезновения?! — глаза Дмитрия Андреевича полезли на лоб. — Что-то я не пойму, о чем речь?

— Сейчас выходишь на улицу, а я остаюсь, — хмуря брови, принялась объяснять Альбина. — На мое отсутствие никто не обратит внимания. В тайнике подвала дома найдете много добра, награбленного Пронькой, и увезете его с собой. Тогда о моем существовании и вовсе позабудут.

— Отмазка хорошая, — согласился Горовой, с уважением глядя на собеседницу. — А где же Васька Носов? Что-то я не нахожу его в этих сектантских пенатах?

— Васька мертв, — ошарашила его Альбина. — Его тело тоже найдете в подвале, вместе с телами своих сотрудников!

Услышав такую страшную весть, Дмитрий Андреевич побледнел.

— Как же так? — спросил он взволнованно. — Как ты могла допустить смерть сотрудников ГПУ?

Женщина смерила его презрительным взглядом.

— Уберечь их я была не в силах, — сказала она, морща прелестный носик. — Не забывай, кем была я здесь и какие передо мной ставились задачи. Если хочешь найти крайнего, кого можно было бы обвинить в их смерти, начинай с себя… Я не знаю, какого рожна они сюда приехали, но попали в руки Пронькиных бандитов. Вот те и перестарались, выбивая из ребят признания.

— А Ваську тоже бандиты убили? — спросил Горовой. — Если так, то я должен хотя бы его труп отвезти своему начальству. Только после этого в деле Пронькиной банды и в деле по «людоедам» может быть поставлена точка!

— Поступай как знаешь, — пожала плечами Альбина. — Я тебе сказала, где найти три трупа, тебе и карты в руки…

— Постой, а что мне со Степаном Калачевым делать? — спросил Дмитрий Андреевич. — Жаль парня, страдает ни за что. Да и следователь он хороший и преданный партии человек… — Не дождавшись ответа, он продолжил: — Я, конечно, сделал все как было приказано: обвинил, посадил под арест, организовал побег… Теперь что, снять с него все липовые обвинения, извиниться и отпустить?

— Что с ним делать, прочтешь в инструкции, в пакете, — грубо отрезала женщина, которую, видимо, стала утомлять затянувшаяся беседа. — Только учти, что не я ее писала, а те, кто разработал всю эту операцию. А теперь прощай, товарищ Горовой! Надеюсь, что мы больше никогда не увидимся. И не вздумай за мной присматривать, если не хочешь заработать смертельный титул врага народа и предателя дела революции!

* * *

Когда все изъятое из бандитского гнезда было погружено в телеги, из дома вынесли три трупа и уложили их прямо у крыльца на землю. Скопцы оживились. Тыча пальцами в сторону покойников, они о чем-то оживленно перешептывались, а потом все дружно встали на колени.

— Чего, «бога» своего увидели? — крикнул с крыльца Горовой. — А вот он, как оказалось, и не «бог» вовсе и подох, как все смертные, не вознесясь в небеса!

Он подошел к телу Васьки Носова и пнул его кончиком сапога. Видя такое кощунство, скопцы уткнулись лицами в землю и жалобно завыли.

— Эх вы, овцы безмозглые! — сжав кулаки, принялся стыдить сектантов Горовой. — Совсем еще недавно большинство из вас было студентами и честными гражданами нашей молодой Страны Советов! Кого оплакиваете сейчас вы? Ничтожного уголовника, превратившего вас в калек?

Он говорил еще несколько минут, для убедительности подчеркивая чуть ли не каждое слово и размахивая руками, но скопцы его не слышали. Они видели своего кормчего мертвым и оплакивали его.

— А ну вас к хренам собачьим, — выругался Горовой и крикнул бойцу, охранявшему Степана Калачева: — Подведи ко мне того мудака, что на телеге. Пусть полюбуется на жертв своей тупости или умысла… — следствие покажет, чего именно.

Боец развязал веревки на ногах Степана и помог спуститься с телеги.

— Что скажешь, иуда? — спросил с издевкой Горовой.

— Да пошел ты, — огрызнулся Степан, глядя на мертвых оперативников.

— Это ты меня посылаешь, козел?! — закричал негодующе его бывший начальник. — Тогда объясни, почему наши товарищи мертвы, а ты вот живехонек и не с ними рядом?

— Простите меня, — прошептал Степан погибшим, не слыша злобных выкриков Горового. — Я мог быть вместе с вами, но судьбе было угодно все повернуть по-другому.

— Все, будя ломать комедию! — крикнул Горовой. — Товарищей погрузить в свободную телегу, и в дорогу!

— А этого куда? — спросил боец, указав на Степана.

— Его веди обратно, — ухмыльнулся Горовой. — А чтобы не скучно одному ехать было, положи рядом труп Васьки Носова. Пусть позлорадствует по дороге, что убийца его отца тоже лишился жизни и в свой последний путь с ним рядом едет!

Когда загруженные телеги вереницей выезжали из усадьбы, можно было подумать, что это жители большого села переезжают вместе со всем своим добром на новое место жительства. Арестованные скопцы и бандиты строем понуро шагали следом за обозом. День был знойным и ветреным, но это не помешало жителям окрестных деревень, мимо которых следовала колонна, выбегать из своих домов, чтобы взглянуть на несчастных, молва о которых успела разнестись повсюду.

Казалось бы, Горовой выглядел триумфатором на коне, но если бы он услышал, о чем перешептываются между собой люди, если бы он мог заглянуть в их души, то услышал бы только ругательства и проклятия, посылаемые ему в спину. А скопцы шли и шли, упорно глядя в землю, и их несчастный вид вызывал у народа боль, досаду и сожаление.

На последней телеге обоза ехал Степан Калачев в «обнимку» с трупом Васьки Носова. «Какой позор! — думал он, шмыгая носом. — Всю свою сознательную жизнь честно служил стране, партии и народу, а что же из всего этого вышло? Не лучше было бы принять предложение той монашки и…»

Странная мысль вдруг обожгла мозг. Он приподнял голову, но, как ни старался, «монашки» среди арестованных так и не увидел! Не обнаружил Калачев и Яшки-хромого…

* * *

Проснулся Степан в тюремной камере. Открыв глаза, он сразу же впал в уныние. Голова оказалась забинтованной, сильно болела спина.