Книга Каменное сердце - Александр Прозоров

Он поклонился и повернул коня.

— Что будет, чародей? — горячо зашептал Бий-Султун. — Ты правда хочешь, чтобы нас всех убили? Ты, верно, сам-то бессмертен, чародей?

— Чабык, Бий-Атил, — отмахнувшись от старосты, призвал внимание воинов Середин. — Это кованая рать, тяжелая конница. Она не разменивается на стрелы, не носится пред чужим строем. У них лошади перегружены, такого издевательства не выдержат. Они побеждают одним ударом. Атакуют плотным железным кулаком и стаптывают все на своем пути. Вы меня слышите? Они ударят в центр, чтобы раскидать нас по сторонам. Мы под таким тараном не выстоим. А вот телеги — запросто. Противник врежется и завязнет в обозе. Как только первые их ряды пойдут по нам, вы одновременно двинете вперед свои сотни, охватите их с боков и ударите в спины. Броня броней, а прямого удара копья или меча не выдерживает ничто. В окружении это будет просто неуклюжая толпа. Если не дрогнете, положите всех. Их вдвое меньше нас, мужики! Собьем спесь с этих бахвалов! — И Олег громко крикнул: — Хок! По местам, отважные нукеры! Скачите к сотням. Хок, хок! Роксалана, поезжай с Чабыком.

— А ты?

— Воевода за мной смотрит, милая. Он знает, что я главный. Куда я встану, там головной полк, главные силы. Мне нужно, чтобы он ударил в центр. Значит, мое место там.

— Ты с ума сошел! — горячо зашептала девушка. — Там же всех перебьют! Затопчут! Ты сам же только что сказал!

— Бывает, не повезло. Но иначе никак. Или я, или все. Только от меня зависит точка булгарской атаки. Ничего не поделать, никто не живет вечно.

— Блин, да это даже не наша страна! Не наша земля! Чего ради?!

— Эти люди оказались под моей рукой. Я не могу их предать.

— Ты сбрендил, Олежка! Ты идиот.

— Все, уходи. Поздно будет. — Ведун натянул поводья перед строем конницы: — Помогите, ребята! Копье кто-нибудь с повозки передайте!

— Олег, уйди! Ты же командир. Ты должен быть в стороне, следить, руководить.

— Они выстраиваются рядами, Роксалана. Уезжай немедленно!

— Вот уж хрен! Раз ты остаешься, то и я останусь. Копье мне дайте! Самое большое!

— Дура, тебя же затопчут!

— Только вместе. Вместе уходим или вместе остаемся.

— Зачем тебе? Беги!

— А тебе зачем?

— Проклятие, Роксалана! Я мужчина. Я должен сражаться! За тебя и за себя! За всех! А ты…

— Кто я? — зловеще зашипела девушка.

— Твое копье, чародей.

— Твое копье, чародейка.

— Так кто я, милый? Скажи, очень хочется услышать…

— Не судьба. Драпать уже поздно. Они атакуют. — Олег повернул скакуна мордой к врагу и по очереди стал дергать поводья, заставляя того попятиться. Вместе со спутницей они втиснулись в общий строй и опустили копья.

Под всадниками уже дрожала земля, в лицо повеяло холодом. Показалось, что даже солнце стало тусклее от этого зрелища. Кованая рать шла столь плотно бок к боку, что ноги всадников зажимало между лошадьми. Вместо лиц — мертвые стальные маски, острия опущенных рогатин метились прямо в грудь. И вся эта закованная в железо масса разгонялась все сильнее и сильнее. У Олега появилось ясное ощущение, что он встал в двух шагах на пути ревущего товарного состава.

— Ар-р-ра-а-а!

Он вскинул щит, встречая копье булгарина, привычно отклонил, вогнал свое ему в бок, но грудь чужого коня с такой силой врезалась в мерина Олега, что того подбросило и повернуло, завалило назад. Роксалана уже успела исчезнуть. Ведун ткнул копьем поперек движения, подколол смотрящего в сторону врага в основание черепа — тут пику вырвало, а сам он вылетел из седла, перекатился через круп лошади второго ряда и ухнулся вниз.

Все происходило, как перед горной лавиной: она напирала и отшвыривала все на своем пути. Второй ряд навалился на третий, тот попятился к телегам. Вниз полилась кровь, кочевник исчез. Олег увидел перед собой оскаленную морду коня, перерубил ее — но грудь мертвой лошади все равно отбросила его назад. Он увидел над собой сплошной полог из брюх, подпруг и стремян — вспорол те, что ближе, оттяпал две ступни, до которых смог дотянуться, отполз. Туши начали проседать. На миг мелькнуло небо, потом — наконечник копья, направленный в грудь. Ведун вскинул меч, легко перерубая ратовище, обратным движением отсек врагу ногу чуть выше колена. Тут лошади сошлись, сплющивая его до искр в глазах, понесли спиной вперед. Нога зацепилась — Середин опрокинулся на спину и быстро ударил снизу в грудь вражеского коня. Увидел, как лава, уже затоптавшая всех кочевников, уперлась в повозки. Телеги тоже не выдержали, отползли, начали опрокидываться. И это хорошо — боком они оперлись на второй ряд обоза и встали уже прочно, высокой деревянной стеной.

— А-а-а! — попытался зарубить его с седла булгарин.

Олег вскинул щит ребром вверх, а когда вражеский клинок застрял в дереве, рванул к себе, чикнул первым ударом чуть выше запястья, вторым — поперек бедра. Слева напирала грудью другая лошадь. В тесноте ведун вогнал меч ей в бок. Невинное животное умерло мгновенно — и завалилось прямо на него. Олег с трудом освободил клинок, попытался выползти. Сверху упало чье-то тело. Потом тяжесть резко возросла, и у него потемнело в глазах…

* * *

— Олежка! Олежка! Он здесь! Да оттаскивайте же их, тащите!

На веки упал свет. Середин открыл глаза, дернулся, но освободить смог только левую руку:

— Роксалана… Жива… Ты как, цела? Не ранена? — Он схватил ее за руку, скользнул ладонью по щеке, по груди, по животу.

— Чего ты щупаешь, идиот, там же железо! — всхлипнула она. — Вот тип, сам еле дышит, а на уме одно: за всякие места девку похватать.

— Как ты… Ты как?

— Как-как! Как шарик от пинг-понга. Они как налетели! По мне, по щиту как даст! Я сразу и улетела, как фантик на сквозняке. Аж за обоз. Так шибануло, что полчаса встать не могла. Но я потом копье подобрала и через телеги этих тыкала. Четверо точно мои. А ты как? Хоть одного достал?

Олег усмехнулся, закрыл глаза — и тут же схлопотал несколько оплеух.

— Ты чего, ненормальная?!

— Ты же сознание потерял! Я вот и… Как положено.

— Не трогай меня, Роксалана. Кажется, я весь стал один большой синяк. Лучше лошадь с живота сними.

— Я тебе что, трактор? Вон, ребята идут. Сейчас помогут.

Чтобы освободить чародея, воинам рода ворона пришлось снять с него три конские туши и два мертвых тела. После этого Олег наконец-то смог нормально дышать — но ходил пока с трудом. Требовалось еще два-три дня на поправку: чтобы сдавленные мышцы начали шевелиться, а вывернутые суставы перестали болеть.

Почти сутки кочевники провели на месте сражения. Отыскивали своих павших, обирали чужих, помогали своим раненым и избавляли от мук булгарских. К вечеру стало ясно, что в жестокой мясорубке полегло чуть больше ста кочевников и примерно столько же оказалось ранено.