Книга Принц снов - Курт Бенджамин

— Мне нужен стирщик, мастер Ден. Если, конечно, он согласится прийти.

Юноша не знал, чьи уши могут прятаться в ночной тьме, а потому не сказал так, как хотел: «Я должен поговорить со своим любимым учителем, лукавым богом Чи-Чу».

Балар кивнул, размышляя, нельзя ли придумать какой-нибудь веский аргумент и вернуть-таки младшего брата в безопасность палатки. Льешо же уставился в костер и больше ни разу не обернулся.

Он ожидал услышать твердые, решительные шаги наставника, а потому неверная семенящая походка карлика застала его врасплох. Собачьи Уши тащил за собой собственный низкий стульчик, и Льешо невольно улыбнулся, вспомнив о первой встрече с этим человеком.

— Сегодня без лестницы? — поинтересовался он и тут же испугался, что обидел музыканта.

Но нет — Собачьи Уши принял реплику за приглашение и спокойно уселся рядом с Льешо.

— Потому что без верблюда.

Он был даже готов улыбнуться, однако внезапно вспомнил что-то плохое и вздохнул. Если принц правильно оценивал ситуацию, карлик служил не только музыкантом; он был личным шпионом императора, а возможно, и чем-то большим. Постепенно выяснялось, что Шу обращался за советом к самым разным людям, а потому его приближенные зачастую оказывались совсем не теми, за кого себя выдавали.

— Как твой господин? — поинтересовался Льешо. Собачьи Уши немного помолчал.

— Днем он чувствует себя неплохо, — наконец заговорил он. Потом достал из висевшего за спиной футляра флейту. Уже встали младшие луны, озарив инструмент призрачным серебряным сиянием. Карлик медленно провел пальцами по клапанам. Неуверенно зазвучал скорбный мотив и тут же затих. — Но ведь он не может постоянно бодрствовать, не находя отдыха во сне…

Льешо промолчал. Он не понаслышке знал о тех испытаниях и муках, которые мог обрушить на человека мастер Марко, но ему не доводилось попасть в лапы убегающим гарнам. А потому он и не понимал, что на самом деле сотворил с императором Цу-тан и какие именно видения мог послать ему волшебник.

Судя по всему, карлик пришел не для того, чтобы посидеть молча.

— Ты мог бы помочь ему.

— Мне вполне хватает собственных кошмаров.

— Да, конечно, — вздохнул Собачьи Уши. — Каменные люди степей. Для них сердца путников и воинов — особый деликатес, во всяком случае, так гласят легенды. Говорят также, что они вырывают из груди человека сердце, а вместо него вставляют камешек.

— Мне не довелось встречаться с каменными людьми, — возразил Льешо. Те мертвые, которых видел во сне он сам, вырывали собственные глаза — жемчужины Богини, — а не сердца.

— Это всего лишь легенды. — Тон музыканта ясно показывал, что он и сам не верит собственным словам. — Причем чрезвычайно древние. В наши дни, разумеется, никто даже не видел каменных великанов.

Интересно, видел ли этих чудовищ сам карлик? — задумался Льешо. Но Собачьи Уши явно не собирался отступать.

— Шу здесь, с нами, и очень нуждается в твоей помощи.

— Я не лекарь.

— Зато ты хорошо знаешь, на что способен Марко.

Так думал и сам Льешо. Отвечать не хотелось. Избавление же явилось в виде внезапно заслонившей и свет костра, и слабое свечение луны тени. Мастер Ден тяжело опустился на землю возле принца. Юноша порою забывал, насколько велик лукавый бог: Чи-Чу сидел на траве словно каменное изваяние, а Льешо — на найденном прямо здесь, в лагере, складном стуле, и, несмотря на это, они смотрели в глаза друг другу. Бог едва заметно кивнул музыканту, тот ответил на приветствие глубоким поклоном. После этого учитель сосредоточил все свое внимание на ученике.

— Это же не твои мертвые, — заметил он.

Льешо невольно спросил себя, почему сегодня все читают его мысли.

— Чьи же? — уточнил он. — Сколько людей должны умереть лишь ради того, чтобы один-единственный изгнанный из родной страны принц мог освободиться от судьбы ловца жемчуга?

— Насколько мне известно, один старик умер от лихорадки. Все остальные — на совести мастера Марко. Не смешивай неловкость оставшегося в живых с чувством вины за действия врагов.

— Что ты имеешь в виду?

Льешо медленно поднялся, крепко сжав рукоятки мечей. Противостояние, в котором отказал младшему брату Балар, не давало крови успокоиться. Принц взглянул на музыканта, словно прося того уйти — тогда он сможет, не опасаясь показаться смешным и ничтожным, сколько угодно кричать и беситься, облегчив душу перед мудрым и ироничным учителем. Но Собачьи Уши и не думал вставать — он спокойно смотрел на Льешо глубокими, почти бездонными глазами.

Не выдержав этого взгляда, принц отвернулся и резко замахнулся; мастер Ден отразил еще не состоявшийся удар небрежным шлепком. Потом поднялся на ноги и выразительно, опасно улыбнулся, словно напоминая разбушевавшемуся ученику, что тот имеет дело не с кем иным, как с самим лукавым богом Чи-Чу — опытным мастером боевых искусств. Льешо понимал, что должен испугаться, однако, сразу немного успокоившись, лишь улыбнулся. Да, с мастером Деном стоило вступить в единоборство: о его величественную фигуру можно разбиться вдребезги, в то же время не причинив ему самому ни малейшего вреда.

— Ну же, мальчик, давай нападай. — Мастер Ден осторожно описал круг, свободно опустив руки вдоль тела ладонями наружу и слегка согнув пальцы, словно приглашая к бою. — Сделай меня, если удастся.

Собачьи Уши поспешно подхватил свой стул и ретировался подальше от места поединка. Однако глазами он неотступно следовал за ходом поединка, отмечая каждое удачное движение.

Льешо подцепил носком ноги тот самый стул, на котором только что сидел, и метнул его прямо над головой учителя — стул взвился в воздух и приземлился точно в костер. Внимание мастера Дена на долю секунды рассеялось, и в этот момент Льешо пошел в атаку.

Поначалу он боролся яростно, с почти отчаянной искренностью, обрушивая на мощную стать учителя почти смертельные удары всех известных ему стилей. Высоко подпрыгивая, он резко выбрасывал ногу в сторону горла противника, словно намереваясь лишить его дыхания. Однако мастер Ден с легкостью отражал выпад на расстоянии волоса от контакта. Напряженная ладонь ученика едва не ломала грудь учителя, но и она встречала резкий, точный отпор.

Наконец мастер Ден ответил метким, рассчитанным и стремительным ударом, который при желании вполне мог бы уничтожить противника. Было больно, и Льешо отошел в сторону, осторожно кружа, чтобы выиграть время и восстановить дыхание. Ден удивленно поднял брови, предательски улыбаясь:

— Неужели это все, чему ты научился, малыш? Победитель множества не способен одолеть одну-единственную прачку!

Упрек относился вовсе не к боевой сноровке Льешо, а к тому количеству смертей, которое и привело юношу в подобное состояние духа.

— Я тебя убью! Убью! — завопил в ответ принц и рванулся вперед, забыв обо всех правилах единоборства. Каждый из ударов диктовался лишь бешенством и отчаянием. Он и сам уже не понимал, к чему стремится: забыть обо всем случившемся или же перейти границу сознания и оказаться там, где само выживание значило больше, чем та цена, которой оно достигалось.