Книга Рыцари потустороннего - Олег Дорофеев

Макс послал сообщение: «Все… надо уходить. Ему уже ничем не поможешь».

Господь свидетель, эти слова стали для меня самыми желанными, которые я когда-либо слышал.

Вернувшись на грешную землю, мы первым делом отправились чего-нибудь выпить. Такой стресс надо как-то снять…

Мы уселись за столик. Я взглянул на Макса. Внешне он выглядел спокойным.

– Что с Дэном?

– Сошел с ума. Я слишком поздно на него вышел.

– Деньги, слава?

– Если бы… Скорее, власть. Решил подвязаться в качестве магистра потустороннего, команду себе подобрал. На самом деле он всего лишь марионетка в руках неведомых сил. Его сделали медиумом, находя через него нужный человеческий материал. Тех, кто обладает сильной черной энергетикой.

– Кто они?

– Эктоплазма. Злые сущности. Во всяком случае, никаких чертей он не видел. Они могут приходить в виде прекрасной незнакомки или подружки, которая суициднула лет восемь назад. На компьютере они выглядят иначе, чем те образы, которые он воспринимает. Эти ребята могли бы натворить дел, но они могут проникать в этот мир только через открытые каналы. Вот Дэн им и стал.

– Сюр какой-то… Почему они меня не завербовали?

– Ты слишком привязан к этому миру. Помнишь, как говорил Лао-Цзы: существование иллюзорно, жизнь и смерть в природном мире дополняют друг друга, мы не можем знать: смерть хуже жизни или наоборот. И, наконец, «пустотно-отсутствующее» и есть наш родной дом, куда мы с неизбежностью рано или поздно возвращаемся. А ты, мой милый, цепляешься за женщину.

– Маша – не иллюзия.

– Согласен, но я говорю о чувствах. Впрочем, давай о деле. А дела наши весьма скорбные… Всю подоплеку тебе знать нельзя. Скажу только, что мы уже в разработке. Пока, по известным причинам, я опережал преследователей на два хода. Теперь, когда Дэн свихнулся, они поймут, что пора действовать более активно. База еще не локализована, но все к этому идет. Пока я не законсервирую основной проект, ты должен исчезнуть. Как минимум на неделю.

– Как это?

– Пропасть, испариться, залечь на дно… Как тебе больше нравится. Жить у Маши тебе нельзя. Подставишь. Она здесь вообще не при делах.

– Может, объяснишь?

– Нет времени. Если ты не исчезнешь по доброй воле, тебя выдернут из этой жизни другие. А если и вернут, то в лучшем случае зомби – со стертой памятью.

– Сколько у меня времени?

– Несколько часов…

Я оторопел.

– Ты меня с Бондом… Джеймсом Бондом не путаешь? Как я Маше объясню?!

– Она умная, все поймет. Я ей позвоню.

Теперь пришла моя очередь осушить бокал. Такие вопросы на трезвую голову не решаются. Макс продолжил добивать мою счастливую жизнь:

– Нужен человек, о котором никто, кроме тебя, не знает. Друзья, приятели, бывшие девушки не годятся.

– Может, гостиница?..

– Отпадает. Ладно, ты пока подумай, а я пойду поболтаю с барменшей.

Макс направился к хорошенькой девушке, которая пожирала его глазами из-за стойки. Через минуту она уже улыбалась, слегка краснея – то ли от смущения, то ли от возбуждения, а может, от предложений, которые ей нашептывал молодой человек в прекрасно сшитом костюме от Труссарди и ботинках от Марио Бруни.

Я перебрал всех знакомых и не нашел никого, кто смог бы приютить меня на неделю. Перспектива жить в холодном гараже совсем не радовала. И тут, в самый последний момент, я вспомнил: Света Вистунова, бывшая пациентка, которой я очень нравился. Вычислить ее не могли. Это точно.

Тем временем вернулся Макс:

– Ну что, придумал?

– Кажется, да, но придется туго.

– А кто сказал, что будет легко. Зато впереди у тебя масса приятных сюрпризов.

Он послал воздушный поцелуй официанточке.

– Никак снял?

– Не то слово. Вместе с хатой. Думаю, два-три дня прокантуюсь.

– Высший пилотаж.

– Да брось, однажды к министерской любовнице подобрался, причем не бывшей, а действующей. Вот это, я тебе доложу, высший пилотаж!.. Ладно, сейчас разбегаемся. Связь будешь держать по этому телефону. – Он нацарапал цифры на салфетке. – Код прежний. Учти, на объяснение с Машей у тебя часа два, не больше.

Я позвонил невесте:

– Маша, тут такое дело… даже не знаю, как сказать.

– Все в порядке. Макс мне уже звонил и умудрился встать по телефону на колени. Надеюсь, ты сохранишь верность своей любимой?

– Клянусь!

– Ладно, отпускаю.

– Люблю тебя.

Я набрал телефон Светы. Трубку взяли не сразу.

– Алло…

Голос растянутый, но не настолько пьяный, чтобы меня не узнать. Повезло.

– Светик, привет! Узнаешь?

– Кто это?

– Влад. Помнишь? Реабилитационный центр.

Возникла минутная пауза. Я занервничал, в гараж не хотелось.

– Ну, мы еще шашлыки вместе ели…

– А-а! Влад… Привет.

Признала. Я попытался развить успех:

– Я тут подумал, почему бы нам не повторить с шашлыками. Так сказать, отметить весну. В моем рюкзаке – бутылка армянского коньяка и пара килограммов отличной баранины.

– Приезжай.

– Мать дома?

– Пошла она в жопу!

На заднем плане послышались возмущенные крики.

– Будь в форме!

– Угу.

Домашний рай Светланы Вистуновой являл собой настоящий театр абсурда. Тридцатипятилетняя женщина жила вместе с матерью. Пенсионерка трудилась на почте, дочь не трудилась нигде, зато вовсю работала ее печень, пытаясь справиться с огромным количеством дешевого пива и джин-тоников. Взаимоотношения ближайших родственников напоминали соседство двух крыс из разных кланов. Богатый материал для психоаналитика, коим я пытался заделаться, когда работал под началом Кабилян. Психоанализ закончился тем, что мы однажды врезали по коньячку и оказались в постели. К счастью, романа не получилось.

Света обладала некрофильскими наклонностями. Ее влекло ко всему мертвому, больному, неживому, застывшему. Люди это чувствовали и, когда кто-то заболевал или паче чаяния умирал, звали ее. И для Светы начинались счастливые деньки. Женщина забывала все на свете, даже алкоголь, и целиком погружалась в некрофильскую тему.

Самый любимый Светин контингент – старушки, самая любимая хворь – онкология третьей стадии, когда нет никаких шансов выкарабкаться. Там, где другие пасовали, она скакала на белом коне. С каким-то лихорадочным возбуждением Света исполняла обязанности сиделки, насыщаясь болью и страданиями обреченного. Когда несчастный умирал, следовал недельный запой, после чего она впадала в домашний анабиоз. Какие-то деньги оставались после ухода за больными, что-то подкидывала мать – в общем, на пиво хватало.