Книга Запределье. Второй шанс - Андрей Ерпылев

– Нас тоже гоняли их опознавать, – зашептал парень. – По правилам чтобы все было… А что там опознавать? Три жмура обгорелых! Из всей одежки – одни сапоги… Тем более нам все объявили, что это они, парни наши то есть… Все просто заходили и говорили – они, мол, и все. Там дух стоял такой – каждого второго блевать тянуло…

– Не тяни! – тоже схватила Варя рассказчика за рукав. – Ты опознал?

– Вот я и говорю! Я, когда зашел, тоже, было, хотел просто вякнуть: «Они, мол!» и все, а потом смотрю…

– Что «смотрю»?!!

– Сапоги!.. – бухнул Ростик.

– Какие сапоги?!!

– Да у всех троих сапоги были новенькие! Обгорели, конечно, покорежились, но подошвы – не изношенные совсем, нетоптанные!

– Что с того?

– А то, что я – каптер! – взорвался парень, стряхивая девичью ладошку с рукава. – Я эти сапоги выдаю. Всей роте, между прочим. У Володьки и у этого… у Анофриева сапоги были, конечно, новые довольно, можно было и спутать, но у Серого – стоптанные донельзя. Чуть подошвы не отваливались, одним словом. Это я точно знаю.

– Почему?

– А он набойки берег.

– Набойки?

– Да. Циркониевые. Такие, знаешь… Чиркнешь пяткой по асфальту, а из-под ноги искры веером, целый фейерверк. Вообще-то я их для Кулика доставал, а Серый прицепился, словно клещ: подари, мол… Володька, добрая душа, и подарил. Вот и таскал, ходил чуть ли не на цыпочках, чтобы стирались поменьше, на взыскания нарывался, а они все равно уже как бумажки были. Тоненькие. Но искрили. Качественная вещь, кустарная… Серый он вообще попонтовать любил…

– Да, это у него не отнять… Он и зуб из-за этого вставил…

– Во-во! А ведь коронки-то у него давно не было! Прошлый ротный заставил снять. «Зэков, говорит, в моей роте не будет!.. И приблатненных – тоже…». Так Черниченко и сверкал желтым обломком вместо зуба.

– А у этого… трупа… была… – выдавила Варя.

– Вот и я про что. Не они это! На крайняк, Серый – не Серый! Я так смекаю: сунулись они на ту сторону, а их там загребли. А этих – так подсунули, чтобы секретность соблюсти. Так что, может быть, Серега и Вовка живы сейчас. Сидят на какой-нибудь киче фээсбэшной, и все… Не горюй, деваха!

– Это что еще такое? – раздался рядом недовольный голос, и молодые люди испуганно отпрянули в стороны.

Метрах в десяти, сурово нахмурив кустистые брови, стоял отец Сергея, Алексей Михайлович.

– Ну я пошел… – суетливо попрощался Ростик и, не оборачиваясь, потрусил куда-то вдоль дома, засовывая на ходу руки в карманы.

Варя хотела было поделиться с несостоявшимся свекром радостным известием, но тот оттолкнул ее тяжелыми словами, будто нагайкой хлестнул наотмашь:

– Сергей еще не остыл, можно сказать, непохороненный лежит, а ты уже с другим лижешься? Потаскуха!..

– Алексей Михайлович!!!..

– Что Алексей Михайлович? Думаешь, не знали мы про твои шашни за Сережкиной спиной?

– Дядя Леша!!!..

– Никакой я тебе не дядя Леша! Не хотели еще с собой брать, память о сыне поганить, да посчитали, что, может, одумалась, всплакнет над мальчонкой, прощения у покойника попросит… А ты… Стерва!..

Варя всхлипнула от незаслуженной обиды, прижала руки ко рту и, повернувшись, бросилась бежать по «целику», не замечая проторенной тропинки, увязая в сугробах по колено, а вслед ей неслись и неслись тяжелые слова:

– Не смей память Сережкину поганить, сучка гулящая!..

29

Кашу с тушенкой, сварганенную Арсением, надо сказать, совсем недурственно, ели в гробовом молчании.

Анофриев было начал травить какой-то длинный и маловразумительный анекдот на любимую им историческую тему, но, не встретив понимания, затих, обиженно сопя. Кулику с сержантом вообще было не до шуток, и ковыряли они добротную пищу едва ли не с большим отвращением, чем осточертевшую армейскую «жрачку».

При виде ничуть не изменившегося товарища их страхи немного улеглись, но смириться до конца с тем, что недавний покойник (или очень-очень похоже на это, по крайней мере) наворачивает за обе щеки кашу и рассказывает анекдоты, они не могли. Слишком уж сильно впитались у них в плоть и кровь голливудские видео – ужастики про всяких оживших мертвецов, вампиров и разную прочую нежить. Казалось, что вот-вот Арсений отложит алюминиевую ложку, сверкнет очками и разинет в ухмылке рот, из которого высунутся на глазах удлиняющиеся клыки…

– Знаете что, – облизнув, отложил в сторону ложку Анофриев и сверкнул очками. – Уходить нам отсюда нужно…

Вздрогнув от неожиданности, друзья переглянулись.

«Началось!.. – читалось без слов в их панических взглядах. – Сейчас!..»

– Место это какое-то плохое, что ли…

– А откуда ты… – выдавил через силу Володька, незаметно пихая под столом ногой вообще окаменевшего с ложкой, не донесенной до рта, Серегу.

– Откуда знаю? Чувствую как-то… Да и не перезимуем мы тут. Харчей – кот наплакал, дичи совсем нет…

– Может, везде так…

– Нет. Тут люди рядом, дичь боится, поразбежалась… Это аксиома.

– А жить где? – против воли вступил в дискуссию Черниченко, так и не донеся ложки до рта и с ненавистью глядя на нее. – Под сосенкой? Через неделю-другую снега навалит по пояс. Тебе-то хорошо, ты…

И осекся, проглотив слова «ты покойник», от увесистого пинка под столом.

– Можно пещеру какую-нибудь отыскать, – продолжил, не заметив оговорки товарища, Арсений. – Ее и отапливать проще.

– Тут разве есть пещеры?

– Конечно. Полно.

– А ты откуда знаешь?

Анофриев вздохнул, снял очки, осторожно протер их не очень чистым лоскутком ткани, добытым неведомо где, и снова водрузил на переносицу.

– Откуда?.. – виновато и как-то растерянно пожал он плечами. – Просто знаю, и все…

* * *

– Что-то я, похоже, переборщил с этой идеей… – почесал в затылке Егор, захлопнув зеленую пластиковую папку с документами и швырнув ее на угол стола. – Старею, наверное, нюх теряю…

– С чего ты взял?

Дмитрий Михайлович, легко впадавший в панику при первых же признаках неудачи, обычно иллюзорной, сегодня был само спокойствие. Чего нельзя было сказать о заметно нервничавшем Колыванове.

– Как с чего? Мы же получили отлуп по полной программе! Ты что, думаешь, что я не видел списка компаний, допущенных к освоению «зазеркалья»? Нашими интересами там и не пахнет – сплошь концерн Хохлова. Выходцы, мать их…

– Не ругайся. Просто ты не в курсе, вот и все.

– Я не в курсе?! – подался вперед Егор. – С каких это пор?

– Да так… – скромно отвел глаза Дмитрий.