Книга Охранитель - Андрей Мартьянов

— Дальше? Поздняя ночь, надо хоть немного поспать.

— Спать? Сейчас? После всего, что мы узнали? — изумился Рауль.

— А что вы предлагаете? Прямо сейчас идти штурмовать игрушечный замок архидиакона? Мы воспитанные люди, дворяне. Нанесем визит утром. Господин фон Тергенау, Арриго, займитесь наконец мертвым телом — ему не место в доме! Давайте пройдем в кабинет мэтра, перекусим чем Бог послал и будем отдыхать. Братья-миряне могут расположиться в креслах или на чердаке, я в гостевой комнате...

Бог послал постное: объемистый горшок тушеной капусты, жареную на оливковом масле треску, круглый хлеб и вино — запоздалый ужин принесла ведьма Жанин, так и не осмелившаяся спуститься в подвал, хотя дверь оставалась не заперта. Перед Михаилом Овернским девица Фаст испытывала благоговейный страх вкупе с немым почтением.

— Госпожа... Здорова? — неуклюже осведомился Рауль. После непродолжительной, но весьма насыщенной беседы вдова Верене, дама Беатриса или как ее там, вернулась в свои покои и более не показывалась.

— Мадам удалилась в спальню, — ответила крестьянка. — Мне показалось, будто она... Она чем-то очень огорчена. Я могу идти?

— Напротив, останьтесь ненадолго, — возразил преподобный. — Происходящее непосредственно касается всех присутствующих, Жанин Фаст. Или следует титуловать вас иначе — королева Селена?

Жанин вздрогнула, однако послушно села на лавку возле стены, положив руки на колени.

— Прямо тайная вечеря, — сказал Жан де Партене, наблюдая, как Михаил Овернский благословляет и преломляет хлеб, оделяя каждого долей ржаного каравая.

Преподобный вздернул левую бровь:

— Если ошибусь поправьте, но кажется, у вас к подобным вещам относятся куда менее серьезно? Упадок веры? Без ревностности и усердия?

— Какое там усердие, — отмахнулся барон. — Не буду рассказывать, только огорчитесь.

— Не хотите, значит не надо, — согласно кивнул преподобный. — Вечеря, да, самая тайная. Если позволите говорить без обиняков, отныне мы действуем вне рамок законов, уложений и предписаний. В королевских эдиктах таких как мы именуют просто и доходчиво: разбойная шайка. Самоуправство, неподчинение церковным и светским властям, бессудное убийство... За эти грехи я отвечу сам. Отдельно скажу: непричастные к Трибуналу, не связанные обетами и клятвами, могут отказаться — я никого не принуждаю. Барон, мэтр, да и вы госпожа Фаст, я не вправе распоряжаться вашей свободной волей.

— Что характерно, вы прекрасно знаете — никто не отречется и не струсит, — сказал мессир де Партене. — Разве только девушка...

— Я не боюсь, — тихо сказала Жанин. — От судьбы не уйдешь.

— В таком случае, ваша милость, я просил бы объяснить для всех, что вы делаете сейчас во Франции и как сюда попали, — преподобный взглянул на барона Фременкур. — Без недомолвок и умолчаний. Брятья-миряне тоже должны знать, с кем конкретно имеют дело.

Похоже, чем-то всерьез удивить близнецов-сицилийцев, мессира Ролло и тем более Жака было невозможно: за годы трудов в инквизиции и не такие чудеса повидаешь. На протяжении рассказа барона они не показали и тени заинтересованности — лица оставались бесстрастны. Рауль наоборот, жадно прислушивался, тщательно запоминая неизвестные ранее подробности, упущенные за последние три дня.

...— Да, мессиры, так называемые Дороги связывают эпохи, являясь кротовыми норами, соединяющими потоки времени. Если поискать вдумчиво, прямо сейчас в королевстве Франция можно отыскать кротовину, которая отправит вас в гости к Карлу Великому, Хлодвигу или даже Юлию Цезарю. А может быть и далеко вперед, когда царствовать будут правнуки Филиппа де Валуа. На полсотни обычных Дорог, — заметим, известных еще со времен Египта фараонов и Месопотамии! — приходятся одна-две... Как это по-латински? Non idem. «Не знакомых», «не определенных», ведущих незнамо куда. Ваше преподобие, мы же в общих чертах обсуждали вопрос бесконечности и многообразия Универсума!

— Обсуждали, — подтвердил Михаил Овернский. — Для чего Дороги используете вы?

— Исследования. Изучение былой истории — летописей сохранилось мало, библиотеки имеют свойство гореть, вспомните Александрию. Зачастую Прорехи служат средством для получения выгоды.

— Поиск кладов?

— Включительно. Как вы уже знаете, ваше преподобие, последний раз я бывал здесь сорок один год назад, осенью 1307 года. Сейчас вернулся, чтобы продолжить начатое тогда дело и не успел покинуть Францию до начала эпидемии — нужная Дверь, то есть Дорога, закрылась. Так называемый «слепой период», tempore caeca. Пришлось искать обходные пути, другая прореха находится в Брюгге, оттуда я смогу попасть домой...

Михаил Овернский прикрыл глаза. Он приблизительно понимал, какое значение в устах Жана де Партене приобретали слова «получение выгоды» — пришлось негласно изучить документы, находившиеся в тубусах, привезенных с собой бароном. Закладные, расписки, долговые письма богатейших торговых домов Италии, Священной империи и Ганзы. Сумма выходила немалая, если не сказать — огромная. Триста тысяч золотых флоринов только оборотные средства, не считая долговременных вкладов и расходов на поддержку предприятий в Германии: соляные и угольные шахты, медь в Тироле, ртуть и киноварь в Альмадене.

Всего более полумиллиона. Пересчитывая из флоринов в турские ливры получается тысяч девятьсот. Однако.

Впрочем, странные махинации мессира барона сейчас интереса не представляют. Важно другое:

— Дороги Non idem, — подсказал брат Михаил. — Будьте добры уточнить, в чем их особенности.

— Даже мы, зная об этом явлении значительно больше, предпочитаем туда не соваться, — ответил Жан де Партене. — Это дороги в никуда. В миры, для жизни человека не предназначенные и где человеку делать нечего. Я однажды попытался, чудом ноги унес. Больше того: я наперечет знаю все Двери... вернее, Дороги во Франции. Только в окрестностях Парижа их четыре, вы ведем тщательный учет, каждая Прореха описана и по возможности изучена, но никто и никогда не догадывался о Дороге находящейся собственно в Аррасе, под кафедралом, и второй червоточине в лесу Дуэ. По крайней мере у нас о них не знают. Сведения потеряны.

— Немудрено, — сказал Рауль. — Столько веков прошло. Как вы справедливо заметили, библиотеки частенько горят.

— Дело не в библиотеках, мэтр. Кто-то очень не хотел, чтобы Дороги атребатов в Артуа стали известны. Вначале тамплиеры, которые по словам усопшего Сигфруа де Лангра почерпнули сведения из хроник интересовавшегося местными легендами летописца времен ранних Каролингов, графиня Маго д’Артуа попытавшаяся разобраться в запретных тайнах и тем подписавшая себе приговор, потом... Потом, как я полагаю, секрет перешел к Церкви.

Барон де Фременкур в упор посмотрел на Михаила Овернского.

— Знали бы вы, сколько куда более опасных и захватывающих секретов хранила и хранит римская курия, — без всяких эмоций сказал доминиканец. — Не сосчитать, да я и не пытался. Верно: еще Папой Григорием Седьмым Гильдебрандом о Дорогах было приказано забыть навсегда. Не вписываются они в стройную и изящную картину мироздания. Да и лезет из них периодически... всякое. Тамплиеры ослушались: Орден Храма настойчиво и упорно искал новые Прорехи, не считаясь с возможными последствиями. Король Филипп Красивый и инквизиция храмовников уничтожили, наша конгрегация попутно конфисковала и упрятала в надежные хранилища все найденные документы, большинство посвященных отправили на костер. В итоге оказалось, недоглядели.