Книга Очарованная горцем - Пола Куин

К несчастью, ее муж ничему не хотел учиться.

Роб умел плавать, однако неизменно отказывался, когда она звала его поплескаться в воде. Когда она, смеясь, брызгала на него ледяной водой, он не фыркал, не отряхивался — даже не улыбался. Когда один из обожаемых Мэгги поросят ухитрился удрать из загона, Роб только молча смотрел, как они с Финном и юным Хэмишем с визгом гоняются за ним по двору. Его лицо осталось невозмутимым, даже когда они, запыхавшись, с хохотом повалились на землю. После долгих уговоров ей удалось вытащить его потанцевать на дне рождения Алистера Макдоннела, но после того как он отдавил ей ногу и Давина едва не рухнула на Тристана, Роб объявил, что для остальных танцующих будет безопаснее, если он будет наблюдать за танцами из-за стола. Роб попытался было научить Давину играть в шахматы, но, заметив, как она украдкой зевает, сдался.

Пару раз Давина пыталась наблюдать за тем, как развлекается Роб, но потом бросила — от страха она закрывала глаза и в итоге пропускала практически все. Конечно, ей и до этого приходилось видеть, как мужчины упражняются на мечах, но ни одному из солдат, несших службу в аббатстве Святого Христофора, никогда не удавалось нанести удар с такой силой, чтобы было слышно, как содрогается под ногами земля. Роб дрался с неистовым упорством, не давая пощады никому, включая Уилла. Для человека столь мощного телосложения он двигался с поразительной ловкостью и проворством. Его огромный клей-мор со свистом рассекал воздух, безжалостно разя соперников одного за другим. Казалось, им движет одно желание — убивать. Только в одном человеке он встретил достойного противника — это был его отец. В первый раз Давина увидела, как Роб запыхался. Дальше она была не в силах смотреть — воспользовавшись тем, что Финн на какое-то время забыл о ней, она сбежала и отправилась собирать цветы.

Благодаря теплым весенним дождям склоны холмов покрылись благоуханным цветочным ковром. Солнце ласково пригревало землю, придавая высокой траве роскошный золотисто-зеленый оттенок.

Увлекшись, Давина едва не наступила на Тристана. Сложив руки на груди и закрыв глаза, он лежал среди цветущего вереска и бледно-желтых нарциссов. Давина невольно залюбовалась им — Тристан был похож на прекрасного принца. Заколдованный какой-то злой феей, он, казалось, спал очарованным сном, чтобы прекрасная принцесса могла сделать с ним все, что пожелает. Собственно говоря, вид у него был такой, словно он только этого и ждет. Подбоченившись, Давина удивленно разглядывала его. С того дня как Тристан вернулся домой, она ни разу не видела, чтобы он занимался каким-нибудь делом. А если уж точно, она и его почти не видела. Интересно, где он пропадает, гадала Давина. Ночи, во всяком случае, он проводил не с Кэтлин — этой чести удостоился Эдвард, чему Давина была страшно рада. Что же до Тристана, он словно стал другим человеком. Насколько знала Давина, этот распутник — как называли его в Кэмлохлине, где он не пропускал ни одной юбки, — вдруг потерял всякий интерес к женщинам.

— Тристан, ты не заболел?

Тристан заулыбался. Но даже не подумал встать — так и лежал, закрыв глаза.

— А если я скажу, что да, ты будешь лучшего обо мне мнения?

— Конечно, нет. С какой стати? — удивилась Давина.

— Ну… — Тристан пожал плечами, — тогда у меня была бы уважительная причина, чтобы день-деньской бить баклуши.

— Кстати, раз уж ты сам об этом заговорил… твой отец обмолвился, что нужно наколоть дров.

— Пусть скажет Робу — он наколет.

— Ну да… раз уж он и так делает все по дому, — недовольно буркнула Давина.

Тристан невозмутимо зевнул.

— Это его обязанность… он же первенец.

Давина вдруг поймала себя на том, что с радостью дала бы ему пинка. Может быть, это и не пробудило бы в Тристане чувство долга, зато он хотя бы соблаговолил открыть глаза.

— Понятно, — тихо сказала она. — Значит, долг старшего сына — работать. А ты средний, и твой долг — затаскивать к себе в постель…

Она не договорила — ленивое добродушие вдруг разом слетело с Тристана. Теперь он уже больше не улыбался — приподнявшись на локтях, он с вызовом смотрел ей в глаза. От этого взгляда у Давины засосало под ложечкой. Он молчал, но почему-то она не сомневалась, что Тристан отлично знает, что она собиралась сказать. Да и неудивительно, он ведь слышал это сотни раз и знал, что на это ответить. И никогда не обижался. Но сейчас… сейчас Давина могла бы поклясться, что ее необдуманные слова причинили ему боль.

— Прости… — беспомощно прошептала она. — Это не мое дело.

Тристан молча смотрел на нее — так долго, что она повернулась, собираясь уйти.

— Тебе повезло, — внезапно пробормотал он. — Благодари Бога, что ты не знаешь своего отца.

Давина резко обернулась — Тристан, усевшись, молча разглядывал построенный его отцом замок.

— Как ты можешь так говорить?! — заикаясь от возмущения, бросила она. — Твой отец…

— Упрям как осел и никогда ничего не прощает. А еще ему невозможно угодить — особенно если ты не похож на него, — перебил ее Тристан.

Внезапно сообразив, что невольно выдал себя, он обернулся. По губам его скользнула горькая улыбка.

— А ну брысь! — шутливо прикрикнул он на нее. — Дай спокойно помечтать.

Тристан уже собрался было снова развалиться на траве, но Давина, выронив собранный букет, поспешно присела рядом. Господи, спаси и помилуй, до чего же красив, молча ахнула она про себя, особенно когда улыбается. Неудивительно, что девушки гроздьями вешаются ему на шею. Кто бы мог подумать, что этот всеобщий баловень совсем не так счастлив, как кажется на первый взгляд! Отчаяние, которое Тристан скрывал от всех, прорвалось, как нарыв, и сердце Давины разрывалось от жалости. А ведь он прав, промелькнуло у нее в голове. Он совершенно не похож на отца… впрочем, и на Роба с Колином тоже. Веселый плут и повеса, блудный сын, предпочитающий целый день бить баклуши и гоняться за юбками.

— Попробуй исправиться.

— Угу… и стать таким же, как все Макгрегоры — гордым, высокомерным и мстительным. Нет, милая. — По губам Тристана скользнула уже знакомая ей плутовская улыбка. — По мне, так лучше заниматься любовью.

— Зачем ты на себя наговариваешь? Ты не такой!

— Такой, такой — уж ты мне поверь! — Тристан расхохотался. Потом покосился на Давину, и лицо его вновь стало серьезным. — Все мы такие. И Роб тоже. Но, знаешь, милая, если честно, я очень этому рад.

Давина удивленно таращилась на него, не зная, что сказать.

— Какой же ты бессовестный! — возмутилась она наконец. — Радуешься, что Роб разочаровал отца, да? Ведь он вне себя оттого, что Роб женился на мне!

— Милая, — перебил ее Тристан, — наш отец, может, и злится, но если ты думаешь, что теперь он будет хуже думать о Робе, то ты ошибаешься. В конце концов, он же не слепой! И он никогда не возненавидит сына, как он когда-то возненавидел…