Книга Долгий дозор - Александр Уралов

Покрутили штурвал, подергали дверь — бесполезно. Полезли по винтовой лестнице, да она вела прямиком в нагромождение бетонных плит, обвалившихся сверху. Господь-Аллах, потолок-то весь в трещинах! Видать, что рухнуло все наверху так, что без малого чуть потолок не проломило.

— Ромка-джи, выбивать надо дверь, понял?

— А возьмет?

— Посмотрим… жаль нет у нас с тобой толком ни черта!

— Погоди, Егор… это же опасно. А вдруг потолок обвалится? Тогда нам крышка… а может, и нет. Если соседняя комната выдержит, то уцелеем. Может, обратно пойдем? Вдруг другой выход есть?

— Нет, Ромка-джи, нет там ничего, сам же видел. Мы бы его не пропустили…

— Помнишь, Симеон говорил, что на электричество в таких дверях опасно полагаться? Может, просто нам сил не хватило дверь тянуть? Приржавела. Комбинатовским она без надобности. Видно же, что здесь никто не ходит — в пыли все по щиколотки!

— Не хватило так не хватило. Пошли назад. Встанем в проеме, одновременно дернем из подствольников и сразу в стороны, чтобы стена прикрыла, понял?

— Понял, конечно, чего тут не понять? — уныло ответил Ромка-джи.

Они приготовились. На счет «раз, два… три!» выпалили одновременно и отскочили по сторонам дверного проема. Рвануло, густо харкнув через проем пылью и непонятно чем, затянуло все мутной пеленой напрочь. Пришлось чуть подождать и позже на карачках, на ощупь пробираться к двери, обливаясь холодным потом от мысли о том, что именно сейчас и рухнет сверху проклятый потолок.

Добрались и чуть не расхохотались оба! Дверь, на вид такая солидная, бронебойная, оказалась дохленькой, по сравнению с толстой дверью Симеонова тайного помещения. Выбило ее к шайтановой матери, перекрутило двумя зарядами, разорвало по краям, где штыри замков в гнезда вставлены были. Наверное, и одного заряда хватило бы, да кто же мог знать? Не до скупости сейчас, уходить надо. И так уж они давным-давно здесь под землей ползают… хотя, если по часам посмотреть, то, оказывается, не так уж и долго…

Выбрались в комнату поменьше. «Да не комната это вовсе! — подумал Егор. — Это что-то вроде перекрестка. Несколько тоннелей в разные стороны расходятся, откуда-то сверху, наверное, с самой поверхности, цепи с крюками висят и бадья здоровенная на этих цепях покачивается с горловиной в днище. Ну ясно. Что-то сверху в бадью сыпали, вниз доставляли и дальше везли, куда требуется. Вон, пожалуйста, пара пустых вагонеток в малых боковых тоннелях торчит, почти напрочь закупорив их своими боками. А за слегка раздвинутыми толстыми створками ворот, ходившими когда-то на стальных колесиках, большой тоннель виден, и в него уже две ветки рельсов уходят. Ну и ворота! В Ромку-джи толщиной! Здоровенными цепями в движение приводились. Не распахивались, а разъезжались в разные стороны. Ох и лязгало, наверное, все это хозяйство! Вот за эти ворота нам и надо попасть. Это и есть тоннель, в „чистый“ цех ведущий. И снова повезло, не надо было створки раздвигать. Вот тут и подствольники вряд ли помогли бы! — продолжал размышлять Егор. — Очень уж все старинное, прикипевшее, приржавевшее друг к другу. Прошли спокойно, только рюкзаки снять пришлось. Вот и начались, наверное, самые опасные места. Кто его знает, может, сейчас у комбинат-мастера „комары“ где-то рядом болтаются? А то и „тараканы“, о которых Зия рассказывал. А что? Вполне могло такое быть. Выпустил старик „тараканов“, каждый из которых в пару миллиметров длиной, и пошли они плодиться из подручного материала, заселяя развалины Комбината, протискиваясь в щели, ползая по развалинам, заселяя все ходы, тоннели и шахты, здания, коммуникации и любые уцелевшие трубы, вплоть до канализации. И не просто так, как это насекомые делают, которые гнездовищами живут, а по четко выверенной, на ходу меняющейся схеме. Как это армейские говорят, рассказывал Савва, „сетку тянут“. Где-то для нормального наблюдения и пары тараканов хватит, а где-то они через каждые полметра затаились.

Вот ведь погань какая! Все примечают: от запахов и звуков до шорохов… не говоря уже о зрении их отличном! И появляется у армейского командира — а в их случае у комбинат-мастера — подробнейшая объемная карта. Чисто фильм-файл, где каждый закуточек подробно виден.

Нажимает командир на кнопку — и полетели управляемые снаряды… а хоть бы и просто болванки. Точность наведения — доли миллиметра. При таком раскладе человека и палкой убить можно…

И сидит сейчас поганый шайтан-старикан — гореть ему в аду миллионы лет, убийце! — и развлекается, слушая, как они тут пыхтят, продираются и ползут то на карачках, то на брюхе. И разглядывает их, перепачканных и злых, во всех ракурсах.

Хотя вряд ли комбинатовские у Москвы себе такую пакость выклянчили! У них и „комары“ древние, говорил Савва. Видимо, чуть ли не со времен Джихада. Что им, „комарам“, сделается? Пока комп-контроль над ними есть, они регенерируют потихоньку, так что их можно десятилетиями содержать…»

Одно время в тоннеле каждые метров тридцать попадались боковые помещения. В таких случаях Егор и Ромка-джи действовали по всем «Правилам ведения разведки в условиях военных действий», вдолбленным в них муллой-батюшкой с самого детства — оттого и шли долго… хотя положение было аховое — особенно торопиться было некуда. Комбинатовские «комары» там, наверху, выследят их в два счета… не говоря уже о мощной системе наружного наблюдения комбинат-мастера. Одна надежда на то, что старик просто не станет высылать за ними погоню — ничего тайного они здесь не видели, ничего им не рассказывали. А дома они только и могут, что подтвердить старую истину — прав староста Володя, нечистое это место… проклятое!

Плохо было то, что Егор чувствовал себя совсем разбитым. Настолько нехорошо ему было, что он подумал о том, что сработало-таки над ним атом-заклятие. Сработало! Так и ломает всего… совсем непохоже на обычный отходняк после боя, хоть и руки также трясутся, и потом едким обливаешься…

Егор закрыл глаза и прочел короткую молитву. Ромка-джи сидел рядом. Шершавая стена тоннеля, покрытая смутно различаемыми потеками шайтан знает какого происхождения и давности, давила на спину. Глубоко же они забрались… не слыхать ничего… и пахнет чем-то горьким, сухим… вроде как от старинного трупа, давным-давно высохшего в песках до ломкой трухи…

На головы им осыпался чешуйками черный прах. На стенах угадывались ровные ряды кабелей — каждый толщиной в руку, — покрытых корявой потрескавшейся корой изоляции. И тянутся, и тянутся… конца-краю не видно. И в каждом кабеле еще много-много отдельных жил… их можно увидеть там, где изоляция осыпалась почти полностью… если посветить, конечно.

На Егора это почему-то давило больше, чем сам тоннель… а его же еще и вырыть надо было! Вырыть — это понятно. Но столько проводов… сотни… тысячи километров проводов! Нет, не могли Старые Люди сами все это сделать, не могли! Демоны, демоны ходили тут, где сидят сейчас Егор и Ромка-джи. Они выпускали из себя длинные кишки многожильных кабелей… они крошили гранит своими жуткими когтями… зубами… Постой, Егор, демоны, они — те же люди, только в гордыню впавшие, как сказал мулла-батюшка… «А я знаю, как у Старых Людей Демонское полушарие называлось!» — хвастался Ромка-джи. «Нет, ну неймется тебе! Мама-Галя, дедушка, чего он ко мне пристает со своей ересью! Господь-Аллах, священно имя твое… отстань Ромка-джи, молюсь я, не хочу из-за тебя грех на душу брать… не хочу слышать… „Америка! Америка!“ — дразнится друг… и надо встать и накостылять ему по тощей коричневой шее… Только чтобы карачи не видели… А то… Но только почему карачи здесь? Что им от нас надо… и калаш, калаш мой где, Маринка?!!»