Книга Нежеланный брак - Джо Беверли

— Почему вы не соблазнили меня в то утро? — спросила она, ероша его волосы. — Я ведь хотела этого.

— Я никогда не овладеваю женщиной насильно. — Он перехватил ее руку. — Вы и без того оказались в безвыходной ситуации. Я не хотел вас принуждать. — Он лукаво улыбнулся. — А насколько сильно вы желали этого, моя отважная женушка? Наполовину? Или на три четверти? Или на четыре пятых?

— На девяносто девять сотых, — ответила она, нахмурившись и делая вид, что всерьез занялась подсчетами.

И тут она вспомнила о Клариссе, и физический голод уступил место панике. Он обескураженно посмотрел на нее:

— Бет, не стоит с этим торопиться. — Он отстранился. — Простите, если я заставил вас думать, будто вы мне безразличны. Но я не собираюсь требовать плату за то, что выполнил вашу просьбу и пришел к вам.

— Люсьен, перестаньте разыгрывать благородство, черт побери! — Бет пришла в ярость. Если он сейчас ее покинет, она разнесет всю мебель в этой комнате.

— Бет, я люблю вас! — рассмеялся он.

— Правда? — Ее поразило, как спокойно он произнес эти слова.

— Да. — Он перестал смеяться и очень серьезно посмотрел на нее. — Я думаю, что полюбил вас еще в Хартуэлле. Я с тоской вспоминаю о том времени, которое мы провели там вдвоем. Я скучаю без вашего остроумия и серьезного взгляда на вещи. Вы смеялись над моими шутками и умели ответить на них. Вам не претит любовь вашего тирана, моя бесценная гурия, моя прекрасная райская дева?

Не претит? Бет обвила его шею руками и пылко прижалась к его губам. И это был лучший ответ на вопрос ее мужа.

— Возможно ли это? Я уже несколько недель пытаюсь убедить себя, что не люблю вас, но тщетно.

— Как вы думаете, мы сможем утаить это от герцога? — спросила она, нежась в его объятиях.

— А зачем нам это делать? — не понял он.

— Он будет слишком доволен собой, если узнает об этом.

Маркиз снова рассмеялся, но через мгновение прижался к ее губам, и она перестала думать обо всем, что не имело отношения к их любви. Его нежные и умелые руки, настойчивые губы мучили и дразнили ее, и она готова была отдаться в его власть, но мысль о Клариссе оказалась непреодолимым барьером для их близости.

Бет вдруг осенило.

— Люсьен!..

— Да, дорогая?

— Люсьен, я хочу, чтобы мы сделали это в вашей постели.

— Вы для меня неисчерпаемый кладезь загадок, мой ангел, — прошептал он, тяжело дыша от страсти. — Что за странное желание? И откуда в вас столько смелости, что вы решились так откровенно заявить о нем?

— Разве не вы только что назвали меня упрямицей, мой дорогой бабуин? — кокетливо улыбнулась Бет, думая только о том, что если он согласится, то их от Клариссы будут отделять целых четыре стены.

Он подхватил ее на руки и понес к двери, пританцовывая и кружась на ходу.

— Интересно, что вы задумали? У меня самая обычная спальня, почти такая же, как ваша. — Он приостановился на мгновение и взял в рот обнажившийся сосок Бет. Она выгнулась, застонав от вожделения.

Они были уже у двери ее спальни, как вдруг он остановился и словно окаменел.

— Что…

Он разжал руки, и она едва не грохнулась на пол, чудом умудрившись удержаться на ногах.

Потрясенная его неожиданной грубостью, она прислонилась к стене и, чувствуя, что от ужаса у нее темнеет в глазах, а сердце вот-вот остановится, молча смотрела, как он поднял с пола треуголку. Одному Богу известно, что он подумал в этот момент, но когда он повернулся к ней, лицо его было белее снега.

— Люсьен…

— Нет! — рявкнул он.

Он сделал несколько неуверенных шагов по комнате — походка его была скованной, как если бы он сдерживал чудовищную боль, — и тут увидел на стуле скомканный галстук. Это оказалось последней каплей. Он повернулся к ней — вид его был ужасен.

— Я вижу, вы тут без меня не скучали, — язвительно процедил он. Глаза его напоминали осколки голубого льда.

— Вы ошибаетесь. — Она попыталась улыбнуться, но от ужаса губы ее не слушались. Ей следовало сразу рассказать ему о Клариссе. Он вряд ли бы обрадовался, но зато теперь не пришел бы в такую ярость.

— Да, похоже, что так, — задумчиво произнес он, вертя в руках мужскую шляпу. — Вы специально это подстроили? Ваша хитрость могла бы сработать, если бы не эта маленькая оплошность. Готов признаться, что сегодня я поверил бы вашим крикам и не догадался, что кровь на простыне не имеет к вам никакого отношения. — Последние слова, прозвучавшие в его устах как приговор, разъярили его самого настолько, что он с силой отшвырнул от себя шляпу.

— Люсьен! — закричала Бет. — Я не понимаю, о чем вы говорите!

— Довольно! — Он рванулся к ней и с силой сжал ее руки. — Я не желаю больше ничего слышать! Я буду спать с вами, раз уж таков мой долг, но никакой лжи больше не потерплю! — Произнося эти слова, он встряхивал ее так, что голова ее моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы.

— Вы делаете мне больно! Я вам не лгала!

— Я вам не верю, черт вас побери! — Он оттолкнул ее так грубо, что она пошатнулась. Он кивнул в сторону шляпы и галстука: — Кто из ваших поклонников носит такие обноски? Наверное, какой-нибудь конюх? Расскажите мне о ваших вкусах, мадам. Я должен их знать, поскольку мне придется удовлетворять ваши потребности!

Бет вдруг поняла, что он просто ее ревнует, и бросилась к нему:

— Нет, Люсьен, нет! Это не то, что вы подумали. Я никогда никого не любила, кроме вас!

Он ударил ее по лицу, и она отлетела к стене, глухо застонав от боли.

Услышав ее стон, он в ужасе закрыл руками лицо.

И в этот момент на пороге гардеробной с искаженным от ненависти лицом и свечой в руке возникла Кларисса. Она увидела Бет, лежащую на полу и прижимающую ладонь к щеке, и рванулась к маркизу:

— Животное! Свинья!

От потрясения он не сразу сообразил, кто перед ним. Кларисса ударила его по голове, и только тогда он пришел в себя и понял, что натворил. Он вырвал у нее подсвечник и, отбросив его в сторону, схватил ее в охапку и прижал к себе.

Бет вскочила с пола и бросилась к девушке.

— Кларисса, перестань! Это не поможет. Люсьен, отпустите ее! Немедленно!

Он разжал руки, и девушка упала в объятия Бет, ища у нее утешения и одновременно стараясь утешить ее.

— Я не могла не вмешаться, Бет. Он вас ударил!

—Да.

Бет молча смотрела на мужа, и во взгляде ее читалось презрение. Он поднял руку на женщину, на свою жену! Как они будут жить дальше? И сможет ли она простить его?