Книга Затворник - Сергей Кузнецов

Я умолк. Слова слишком бедны. Весь мой насмешливый скепсис разбивался о Костю, который творил, создавал мир – сам верил в это и заражал своей верой всех, кто был рядом.

– Так с кем ты хочешь меня познакомить?

– С одним человеком.

– Ты сдаешь кому-то комнату?

Он вдруг улыбнулся:

– Почти.

– Мужчина, женщина?

– Сам увидишь.

– А кстати, – спохватился я, – могу я спросить, что там станется с твоими героями в конце? Хотя бы с этим, как его... Вадимом? Есть в нем что-то обаятельное... Другие – тоже ничего, но этот особенно...

– Он умрет, – процедил Костя сквозь зубы.

* * *

– ...Костя, это клоунство тебе не идет, – с обидой сказал я. – Прекрати, пожалуйста. Признайтесь, что вы меня разыгрываете, и закончим на этом.

– Не верит, – сказал человек, стоящий у окна. – Кость, ты зачем его притащил?

Я перевел взгляд на моего друга. Егоров не выглядел растерянным, и озорства в его глазах не было тоже.

– Должен быть еще один человек, – сказал он, отвечая тому, у окна. – С ума компанией не сходят, только поодиночке.

– И что теперь? – спросил тот, что у окна.

– Будем предъявлять доказательства.

– А надо?

– Вадим, не задавай глупых вопросов.

– Ребята, это ничего, что я все еще здесь? – с раздражением спросил я.

Парень, которого мой чокнутый друг представил как Вадима Князева, одного из героев романа «Люди и море», подошел ко мне и сел рядом. Я машинально отметил запах парфюма в сочетании с ароматом дорогого табака (мой шеф предпочитает кубинские сигары) и посмотрел на его руки: крупные, сильные, загорелые, с выгоревшими на солнце волосками.

– Откуда загар? – спросил я. – Солярий? Египет?

– Крым, – ответил он, достал из внутреннего кармана легкого дорогого пиджака песочного цвета несколько фотографий и протянул мне. – Доказательство первое.

Я взял их и проглядел без особенного любопытства. Это были снимки огромной прогулочной яхты, судна, сработанного под старину и, на первый взгляд, запредельно дорогого. На одном из снимков отчетливо видна надпись: SNT TEREZA. Интерьеры кают, ресторана, камбуза. Вид корабля с берега. Несколько человек на фоне судна; один из них явно выглядит, как капитан.

– Ну и что? – спросил я, возвращая фотографии. – Как говорил Остап Бендер: «При современном развитии печатного дела...» Наверняка этот корабль существует, Костя мог где-то когда-то случайно его увидеть, а через некоторое время подсознание выбросило образ на поверхность...

Парень сказал Косте, который внимательно наблюдал за нами обоими:

– Я предупреждал: пустая затея!

– Кость, можно я пойду? – осторожно спросил я. Не станут же они, в самом деле, удерживать меня силой?! Черт, сколько времени потерял!

– Что осталось? – спросил Егоров спокойно.

– Второе и последнее, – ответил парень. – Переход. Но я не уверен...

– Нужно предъявлять.

– Костя. Даже ты никогда...

– Мне и не обязательно. Кроме меня, должен быть кто-то еще. Лекс подходит.

Я неторопливо, стараясь не нервничать и не делать резких движений, поднялся с дивана.

– Костя, ничего колоть себе я не дам.

Он улыбнулся широкой, совершенно мальчишеской, располагающей улыбкой.

– Никто и не собирался! Дай нам еще десять минут, Лекс.

– Послушай...

– Ты ведь сам сказал, что я могу на тебя рассчитывать.

Я мысленно выругал себя, поклялся, что нахожусь в этой квартире последний раз, и посмотрел на часы:

– Десять минут, Костя.

– А вы чем занимаетесь по жизни? – с любопытством спросил парень, глядя на меня снизу вверх (но при этом было отчетливое ощущение, что глядит сверху вниз).

– Я журналист.

– А-а... – сказал он с такой интонацией, будто я признался, что я воинствующий атеист, разрушаю храмы и регулярно отстреливаю священников. Сказочники, мать вашу так...

Он легко поднялся и ушел в соседнюю комнату, плотно прикрыв дверь. Мы с Егоровым посмотрели ему вслед. Затем Костя сказал:

– Позови его, пожалуйста.

В комнате никого не было. Я даже зачем-то заглянул в шкаф, под диван и в узкую, темную кладовку. Подошел к окну: шестой этаж, высоковато... Внизу сразу асфальт, газона нет, а по стене никаких балконов рядом и пожарная лестница вне пределов досягаемости.

Стараясь не паниковать, я еще раз оглядел комнату и громко крикнул:

– Ну и где он, твой Копперфильд доморощенный?

– Никуда не уходи, – сказал Костя.

И я увидел.

По ковру на стене, на небольшом пространстве между диваном и книжным шкафом, вдруг разлилось легкое молочно-белое облачко, из которого шагнул человек в костюме песочного цвета. На несколько мгновений мне удалось разглядеть за его спиной пустынную летнюю улицу, уходящую в подъем, голубое небо без единого облачка и покосившийся домишко с распахнутыми настежь окнами. Картинка была немного нечеткой и без звука.

В следующую секунду все исчезло, остался только этот парень – Вадим.

Я все смотрел на вытертый и слегка поеденный молью ковер на стене, пытаясь разглядеть на нем что-то помимо приевшегося за долгие годы геометрического орнамента.

Вадим подошел ко мне.

– Доказательств больше нет, – сказал он и протянул руку. – Вы можете уехать.

Колени мои подгибались; в голове творилось черт знает что.

Игнорируя протянутую ладонь, как старик под тяжестью груза, только что легшего мне на плечи, я медленно двинулся в соседнюю комнату, обессиленно бормоча:

– Фокусники, вашу мать... Иллюзионисты. Мистификаторы...

– Кость, он, кажется, обиделся! – сказал сзади Вадим.

– Приходил еще Стас, – сказал Костя. – Но не думаю, что количество персонажей...

Я выпрямился, встретился с ним взглядом, подскочил, схватил его за плечи и потряс:

– Ну скажи! Скажи, что это неправда, фокус, механизм... Скажи! Я ведь тоже смогу так... якобы... шастать из одного измерения в другое! Скажи, что все это фарс!

– Полегче, – сказал Вадим. – Не растрясите мне папу. Он нам еще нужен, а здоровья-то паренек не богатырского...

Отпустив бледного, с ужасом глядящего друга, я без сил плюхнулся на диван и почти растекся по нему.

– Читал... – сказал я тихо. – У Кинга это любимый прием. Его персонажи так и носятся туда-сюда...

– Не надо было ему видеть... – вздохнув, сказал Костя.