Книга Третий ангел - Элис Хоффман

Мэттью навещал брата в отеле «Истклиф», где он теперь поселился. К сожалению, там не было ни бара, ни ресторана, поэтому Тедди приходилось приносить выпивку с собой, и по вечерам в одиночестве он тяжко напивался.

В то время ему было двадцать восемь, Мэттью был восемнадцатью месяцами старше, выглядел младший брат стариком.

— Нельзя позволять случившемуся погубить себя, — говорил Мэттью. — Это было ужасно, я согласен, но нельзя же все предусмотреть. И никто не знает этого лучше, чем мы с тобой.

Мэтт имел немалый талант организатора, он работал в том же банке, что и Тедди, и теперь стал важной шишкой. Он снял для брата квартиру, избавился от старой мебели и от всего, что могло бы напомнить Тедди о Брайн, — кровати, костюма, заказанного к свадьбе, всех полученных подарков. Он предоставил брату недельный отпуск, после окончания которого Тедди переехал в новую квартиру около Ланкастер-гейт и вернулся к работе. Более или менее. Коллеги относились к нему так, будто он только что перенес тяжелую болезнь, от которой еще не оправился. Справляться с работой ему, в общем, удавалось, но по вечерам он обязательно заглядывал в «Лайон-парк». Постепенно стал пить всерьез. Тедди оказался слабаком.

В тот вечер, ворвавшись в номер, он увидел тех двоих вместе в постели, и все, что он прежде знал и во что верил, будто сместилось. Вернее, он позволил всему сместиться. Он не мог так просто уйти оттуда, как не мог отказаться слушать Брайн, когда они встретились. Вбежав в дверь отеля, он потребовал у ночного портье ключ, а тот так растерялся, что протянул его. И Тедди с ключом бросился вверх по лестнице. Он уже знал, что для них с Брайн все кончено, знал, что у него нет надежды. Зачем он так стремился увидеть все своими глазами? Нуждался в доказательствах? Не смог поверить письму?

Эти двое лежали вместе в кровати, тела их сплелись, и он едва узнал Брайн, такой незнакомой она ему в тот ужасный момент показалась. Первое, что он увидел, была ее спина — гибкая, узкая, такая невообразимо прекрасная спина. Брайн даже не слыхала, что отворилась дверь.

У него вырвался крик, и после этого он уже не мог остановиться. Ни когда она обернулась, ни когда она, пораженная, застыла, в то время как мужчина быстро вскочил и стал одеваться, а ее прикрыл простыней. Тедди кричал, что она его предала. Что она обязана выйти за него. Он даже не узнавал собственного голоса. Кто же может требовать от женщины любви, если она сказала, что не любит? Если она ему никогда, в сущности, не принадлежала?

Он бросился к ней, когда она стала натягивать на себя одежду. Пыталась объяснить, что дело не в нем, не в Тедди, что, когда они встретились, она уже была замужем. Сказала, что просит у него прощения за свои обещания. В этот момент он схватил ее и крикнул что-то ужасное. Минуту эту он никогда не забудет. Именно из-за нее он и приходит теперь каждый вечер сюда, в бар, и напивается. Такие, как она, не имеют права жить на свете. Вот что он сказал ей тогда. Потом обернулся к мужчине и двинул его. Потому Брайн и успела выскочить в коридор. А тот, другой, которого она любила, ударил его в ответ и кинулся следом за нею.

Тедди Хили опрокидывал в себя бокал за бокалом. Иногда бармен ставил перед ним сэндвич или тарелку рагу. Случалось, он ел, случалось, продолжал накачиваться спиртным. Однажды вечером, когда он уж очень напился, встал и пошел на седьмой этаж. Прежде он этого не делал. На улице шел дождь, и кости у него ныли, как у старика. Стоял конец сентября, похолодало, в отеле было пустынно, постояльцы все разъехались. На седьмом этаже заметил, что у пола оторваны обои, и догадался, что это потрудился тот ручной кролик, которого он здесь видел. Холод в коридоре леденил душу.

Тедди подошел к номеру Майкла Маклина и постучал. Никто не отозвался, он нажал ручку и вошел. И тут же ощутил знакомый запах. Сирень. Он бросился назад, но не успел выйти, как услышал мужской голос и застыл на месте. Случилось нечто очень странное — в дверях он увидел самого себя, услышал, как гневно выкрикивает какие-то злые слова. Невероятно, но тем не менее это было. Он стоял и смотрел на себя самого.

Потом Тедди спустился вниз, вернулся в бар и напился уже по-настоящему. С тех пор каждый вечер в один и тот же час он поднимался на седьмой этаж и всегда находил там себя — того, кем он был раньше, но которого потерял теперь. Того, кто верил.

— Ее здесь нет, парень, — сказал ему однажды бармен, когда Тедди с трудом начал подниматься со стула, собираясь идти на седьмой этаж. — Этот призрак не является нам, зачем вам туда идти?

— Вам знакомо чувство, что у вас только что из-под самого носа что-то стащили? И вы никак не можете получить это обратно?

— Конечно. Это и называется жизнью.

И все же был один человек, который мог бы его понять. Та девочка, ее, кажется, звали Люси Грин, на глазах которой все произошло. Тем вечером Тедди видел, что она стояла в коридоре, когда сначала выскочила из дверей Брайн, а вдогонку за ней тот мужчина. Он видел выражение ее лица. Она была похожа на ангела, который бьется в клетке из жил и костей, ломая ее изнутри. Они глядели друг на друга не отрываясь, и Тедди вдруг ощутил полное единство с чужим человеком, единство мыслей и чувств. На какую-то долю мгновения они стали одним существом, одной мыслью.

Затем девочка повернулась и побежала прочь. И тут они разъединились. Он остался там, в комнате, которая пахла сиренью, а девочка исчезла. Но она все видела, весь тот ужас. Что же касается Тедди, он больше ничего видеть не хотел. Сел на кровать, на которой только что Брайн лежала с тем мужчиной, и не мог даже плакать.

Однажды Тедди в качестве наказания присоединился к группе людей, работавшей по очистке города от мусора. Он наслаждался этим трудом на свежем воздухе. Был ошарашен свободной и дикой жизнью, которая, оказывается, существовала в самом центре большого города. Однажды утром он приметил лис, испуганные, они насторожились и смотрели на него. Он был поражен тем, как дружно они кинулись бежать, все время оглядываясь, нет ли за ними погони. Тедди уселся на траву. На нем были резиновые сапоги, плащ и старые, заляпанные краской брюки, которые он надевал для таких случаев. В руках — длинная сеть, чтобы вылавливать мусор из луж. Иногда Тедди вспоминал ту девочку и воображал то, что она могла видеть, эта мысль была непереносима. Но самое странное, что смотрела она на него в точности тем взглядом, которым теперь смотрели лисы.

В следующее воскресенье утром он снова пошел в церковь. Со священником они говорили о существовании душ, и Тедди изо всех сил старался понять то, о чем толковал священнослужитель. Доброта, присущая человеческому существу, как думал он сам, должно быть, и есть его невинная душа, но священник отрицал это, утверждая, что это сущность личности. Простой и ясной. Самая глубокая, самая завершенная ее часть, та часть, что взывает к Богу.

— А тот, который лишен такой сущности, отправится в ад? — спросил Тедди.

— Тот, кто лишен ее, живет в аду, — ответил священник.

Со временем Тедди понял, что жизнь его изменило письмо. Прежде вся его переписка ограничивалась короткими благодарными посланиями тетушкам и кузинам за их подарки или короткие сообщения от родственников из Австралии, которых он никогда не видел. Они выражали ему сочувствие, когда погибли родители. Письмо, написанное Брайн, когда-то изменило всю его жизнь, а в октябре в «Лайон-парк» пришло новое письмо, и было оно отправлено на его имя. Прежде чем он прочитал его, оно несколько дней пролежало на стойке. В отеле в те дни творилась настоящая суматоха, потому что одна из дежурных собиралась выйти замуж за какого-то повара. Оба работали здесь же, в отеле, и на свадебный ужин был приглашен весь персонал отеля. Поэтому, когда Тедди однажды вечером вошел в вестибюль, бармен сказал: