Книга Пятиозерье - Виктор Точинов

— Вали его!!! — истошно верещал Миха.

10 августа, 11:57, лес

Горячий воздух рвал легкие.

Так Леша Закревский не бегал с памятного боя под городом Вуковаром, когда усташи на новеньких немецких бронетранспортерах прорвали фронт сербов, измочаленный натовской бомбежкой, и взвод казаков-добровольцев, задыхаясь, мчался в гору — успеть оседлать гребень и ударить сбоку из гранатометов по приземистым серым «Кондорам»...

Прошедшие годы не добавили сил и выносливости — но выстрелы, раздавшиеся впереди, подхлестнули и пришпорили, — и он бежал, как бегал девять лет назад. Полузабытая тяжесть автомата сработала, как чека машины времени индивидуального пользования, все вернулось — впереди враги, сзади друзья, в руках оружие, тело само делает знакомую работу, и нет времени на сомнения и душевные терзания.

Стреляли впереди, судя по звуку — километрах в полутора.

10 августа, 11:58, лесная дорога

Автоматная очередь прогрохотала короткая, на три патрона — грамотная работа специалиста, привыкшего беречь боезапас. Знающего, как уводит отдача ствол от цели при длинной очереди.

Почти добежавшего до деревьев Укропа выстрелы, казалось, лишь ускорили — он скакнул вперед, разом оказавшись среди молодых елочек, растущих между дорогой и лесом. Но здесь ноги его подломились, и он упал очень картинно, взмахнув руками и несколько раз перевернувшись. Так падают на съемках неумелые статисты после холостых выстрелов положительных героев... Однако не нашлось режиссера, чтобы сказать: «Стоп! Вставай! Повторим — ненатурально умираешь!» — и Укроп остался неподвижно лежать, уткнувшись лицом в поросшую брусничником кочку.

Слон в первый момент ничего не понял и недоуменно посмотрел на АК, нажать на спуск которого он все же не решился.

10 августа, чуть раньше, лесная дорога

— Замочи их... — Окровавленные губы Тунгуса упорно повторяли одно и то же. Абрек устроил его поудобнее на куче торопливо срезанных сосновых ветвей:

— Не надо ничего говорить. И дышать глубоко не надо, — успокаивал Абрек, отбросив в сторону использованный шприц-тюбик. Обезболивающее должно было вот-вот подействовать. — Сейчас наши подойдут, заберут тебя... А козлов этих достанем — будь спок.

Ему совсем не хотелось бросать товарища, но приказ Кравца по рации прозвучал коротко и резко, — Абрек находился ближе всех к той точке, где, по расчетам майора, «уазику» с лжементами предстояло развернуться и поехать обратно.

Абрек побежал туда, ориентируясь на слабо слышимый удаляющийся звук двигателя; несся, срезая перелеском петлю дороги; бежал легко, как будто и не было усталости всех этих дней.

Желто-синий кузов показался между кустов неожиданно, гораздо раньше, чем Абрек рассчитывал. Он увидел какое-то шевеление у стоящей машины и немедленно залег, не желая повторять ошибку Тунгуса. А когда метнувшаяся к лесу фигура в дурацком ярко-зеленом камуфляже и с автоматом за спиной вышла из-под прикрытия «уазика» — Абрек срезал ее быстро и точно, как мишень на стенде.

После короткой паузы из-за капота ударил ответный свинцовый смерч — Абрек натренированным движением сменил позицию, перекатившись за небольшой валун.

Невидимый стрелок палил совершенно беспорядочно. Пули то срезали ветки над головой, то выбивали фонтанчики песка со всех сторон от камня, прикрывавшего торнадовца. Абрек приготовился к броску, выжидая, когда у стрелявшего закончатся патроны в магазине.

10 августа, 11:57, площадка для линеек ДОЛ «Варяг» — огородик завхоза Обушко

Об отмене игры электрика Володю (а со вчерашнего дня еще и сторожа, и подсобного рабочего) никто не проинформировал, не до того было. А сам он избыточным любопытством не отличался и лишний раз мелькать перед глазами начальства не любил, — посему продолжал выполнять полученное вчера задание.

Засыпая площадку для линеек привезенным с речки песком, Володя материл и проклинал все на свете — жаркий день и глубокое похмелье никак не располагали к физическим упражнениям.

Особенно в тирадах монтера-охранника доставалось Горловому, так не вовремя уволившему Степаныча; Степанычу, так не вовремя сцепившемуся с Горловым; заодно получил свою долю матерков и президент, так не вовремя вспомнивший о патриотическом воспитании молодежи.

Иногда, впрочем, Володя возвращался мыслями к бутылке, спрятанной в щитовой после вчерашнего вояжа в поселковый магазин — и тогда монотонная ругань сменялась мечтательной улыбкой.

Работа продвигалась медленно. Но все в жизни имеет обыкновение кончаться — хорошее быстро, плохое гораздо позже, — закончился и песок, привезенный на прицепе «Ранчера».

Володя осмотрел плоды своих рук и остался доволен. Размазано, конечно, тонким слоем — после пары дождей грязь снова выступит сквозь песок. Ладно, для сегодняшней церемонии награждения победителей сойдет.

Он отогнал мотоблок, запер его вместе с прицепом в сарае. И быстренько, пока не попался на глаза начальству, пошагал к щитовой.

Бутылка пребывала на своем законном месте — замотанная в тряпки, стояла за жестяной дверцей, украшенной надписью «НЕ ВЛЕЗАЙ — УБЬЕТ!» и скалящимся черепом, перекрещенным молнией.

Володя с трудом, но удержался от желания немедленно сорвать пробку и припасть к горлышку долгим спасительным глотком. Он, в конце концов, не алкоголик, пьет культурно, как белый человек. Нашел относительно чистый стакан, поискал, не осталось ли какой закуски. Таковая обнаружилась лишь в виде изрядно зачерствевшей четвертинки хлеба. Не беда, можно дойти до огорода, нарвать зелени... На природе и выпить куда приятней.

Пряча сверток под спецовкой, Володя добрался до дыры взаборе, выскользнул наружу, вздохнул облегченно — Горловой по дороге не встретился.

Начальник лагеря и не мог заметить Володиного рейда, он лежал сейчас в своем кабинете, и набирающее силу пламя подбиралось к его ногам... Всего этого монтер-охранник, конечно, не знал. И не узнал никогда.

Огородик завхоза монтер с чистой душой полагал общественной собственностью, и свои рейды за закуской воровством не считал. Поэтому неприятно удивился, когда привычно сунулся в лазейку между кустов и уткнулся грудью в колючую проволоку. Проволока была натянута часто — ни подлезть, ни перешагнуть.

Володя дал задний ход, мимолетно пожалев о своей сумке с инструментами, оставшейся в лагере — кусачки оказались бы весьма кстати. Продраться сквозь густой, переплетенный кустарник нереально... Он прошел вдоль него, увидел просвет, радостно туда шагнул... Снова проволока. Володя собралсяя уже плюнуть на закусь, душа горела. Но в голову пришла простая и здравая мысль: сплошных заборов не бывает, должен же как-то попадать внутрь автор этого непотребства?

И он двинулся вдоль живой изгороди, методично обследуя все лазейки. Искомый вход обнаружился с противоположной от лагеря стороны, где кустарник перемежался более высокими деревьями, березами и рябинами, — и оказалась та лазейка, достаточно хитро замаскирована наклоненными ветвями.