Книга Диверсант - Григорий Шаргородский

Увы, все мои крики оказались бессмысленными. Через несколько минут рыцарский клин захлестнул деревню, а затем ускакал в сторону далекого леса. Вместе с ними атака увлекла и моего «ящера».

Немного перепуганная толпа лучников появилась из леса только через два часа. Как оказалось, вестовые вместе с моим приказом принесли в ряды гвардейцев панику, укротить которую удалось с большим трудом. О том, что сделала бы сотня вражеских всадников с этим стадом, мне не хотелось даже думать. А чего хотелось, причем очень сильно, так это поскорее сдать всех скопом ближайшему генералу Лары.

Ускакавшие в погоню за улепетывающим врагом всадники вернулись только ближе к ночи, но у меня не было ни малейшего желания наказывать их за самоволку. Наоборот, появилось желание, чтобы они прибили побольше этих уродов. Гражданская война — самая страшная из всех возможных. Порой на политические разногласия ложатся застарелые обиды и даже детские травмы, как бы дико это ни звучало.

В деревне я постарался не задерживаться и все равно насмотрелся ужасов на всю оставшуюся жизнь. Прибитые к стенам срубов дети, растерзанные женщины и повешенные мужики — это поселение стало мертвым в прямом смысле слова.

«За что?» — эта мысль преследовала меня до вечера, и только на стоянке в лесу я получил хоть какой-то ответ. Вернувшиеся рыцари привели с собой два десятка пленных. Один из них — мордатый барон из центральных провинций — ответил просто и незатейливо:

— Они посмели отдать провиант войскам той твари, которая посмела захватить трон Дракона!

Конечно, такие слова в адрес любимой женщины мне не понравились, но после увиденного в деревне простые оскорбления как-то терялись на фоне жутких смертей ни в чем не повинных людей.

— Повесить всех, — коротко приказал я сотнику гвардейцев, и тот, не задумываясь, потащил связанного барона к ближайшему дереву. Один из подчиненных сотника быстро раздобыл веревки.

— Так нельзя, — вмешался в процесс казни рыжий граф, разглядывая меня с неким недоумением.

У него в голове возник тот же парадокс, как и у многих, кто знал меня в теле Герда Марана, — безусый юнец раздает приказы седовласым рыцарям, причем приказы, свойственные или очень опытным и жестким воинам, или психопатам от рождения.

— А как можно? — спросил я, чувствуя, что этот спор ослабляет напряжение дня, выпуская наружу накопившуюся ярость.

— Это рыцари и могут быть наказаны выкупом.

— Вы не видели, что эти уроды сделали в деревне?

— Но, барон, там были всего лишь крестьяне.

Кровавая пелена едва не накрыла меня с головой, что тут же отразилось на моих бойцах. Казалось, ничего не произошло, но внимательный взгляд заметил бы, как «ящеры» немного изменили позы, передвигая заброшенные за спину иглометы. И только знающий человек понял бы, что ситуация застыла на грани кровавой бойни.

— Граф, еще несколько подобных слов о смерти подданных ее императорского величества — и вы повиснете рядом с этой мерзостью. — Для убедительности я ткнул пальцем в сторону пленного, на шее которого уже «красовалась» петля.

Седина не зря оставила свой след на ржавых волосах рыцаря — он лишь слегка поклонился, признавая мое право, но все же не стал отступать полностью.

— Пусть так, но рыцаря нельзя вешать, как простого разбойника.

В принципе мне было плевать, как эта мразь отправится в ад.

— Как изволите, но раз уж вы так печетесь о рыцарской чести, то, может быть, сами приведете приговор в исполнение. Или пусть сотник все же продолжает повешение?

Надо отдать должное — старик оказался не из слабых духом. Он лишь мрачно кивнул и тут же направился в сторону пленных, на ходу доставая из ножен тяжелый рыцарский меч.

Граф, несмотря на усталость и возраст, собственноручно отрубил двадцать голов и лишь после этого обессиленно присел под деревом. Несмотря на близость этого рыцаря к мятежному герцогу, и даже вопреки его переходу из одного лагеря в другой, я не смог не выказать своего уважения.

В империи к незнакомым дворянам принято обращаться по титулу. Именем интересовались лишь у врагов или кандидатов в друзья.

— Ваше имя, граф?

— Шавис Туммо, — поднявшись на ноги, ответил он с настороженностью.

— Герд Маран, — представился я, протягивая руку, которую граф пожал в традиционной манере этого мира.

Грифон явился в лагерь лишь к середине ночи, точнее, его привезли оруженосцы. Бывший рыцарь, возомнивший, что вновь стал ровней остальным дворянам в войске, все же нашел себе соперника и схлестнулся с ним в копейной стычке. Дальше случилось то же, что и с молодым ханом: вражеское копье выбило слишком легкого «ящера» из не предназначенного для такого боя седла. В отличие от покойного степняка, Грифон сломал себе не шею, а ногу, но в тот момент мне казалось, что лучше бы наоборот.

— Я просто хотел проконтролировать, — неубедительно начал оправдываться так и не забывший своего рыцарского прошлого революционер.

— Грифон, ты только что ослабил «ящеров» на одну боевую единицу. Я бы распрощался с тобой прямо сейчас, но на тебя потрачено время и усилия, к тому же ты знаешь непозволительно много наших тайн. Пока не выздоровеешь, остаешься в обозе. И запомни на будущее: если из-за своих рыцарских замашек еще раз вляпаешься в подобную историю, будет лучше, если тебя убьют враги. Я доходчиво объясняю?

— Да, командир, — покладисто кивнул Грифон. — Этого больше не повторится.

Странный бой у безымянной деревеньки доконал окончательно, и все терпение слетело с меня, как пух с одуванчика. Как следствие — рыцари продолжали движение в авангарде колонны, а вот гвардейцы по два раза в день получали команду «к бою». Постепенно они привыкли к гонцам с «тревожными» новостями, но, к чести командирского состава, ни пеший отряд, ни всадники не позволяли себе небрежности в выполнении разворачивания подразделения в оборонительные позиции.

Мне неведомо, кто именно — местные святые или кто-то другой на небесах этого мира, — но все же сжалился и даровал мне долгожданную встречу. Это произошло через неделю после боя у деревни. За это время мы, конечно, натыкались на отряды врага, но это были мелкие рыцарские дружины, и все разрешалось без моего участия. Не знаю, что рыцари возомнили себе о характере своего вынужденного командира, но пленных они не брали. Возможно, думая, что так спасают коллег из враждебного лагеря от бесчестной казни.

Как результат, мы не могли получить «языка» и оставались в полном неведении того, что происходило в империи. Хоть какая-то политическая информация пришла к нам вместе с первыми союзниками.

Эта встреча произошла через час после выхода с ночевки. Наша «сборная солянка» за время пути успела немного свыкнуться с реалиями жизни, и теперь все вставали с рассветом.

В этот раз мы ночевали уже не в лесу, а на краю огромного открытого пространства. В следующий массив деревьев мы планировали въехать лишь к вечеру. Но не судьба.