Книга Душитель - Уильям Лэндей

— Этот хрен не гнется, у него одни мышцы.

Он проверил узлы и наконец удовлетворенно хмыкнул.

Багажник закрыли, бандиты расселись в две машины. Джо сел в «кадиллак» Гаргано.

Они не поехали ни в одно из привычных мест. Ни на Блу-Хилл-авеню, где находился бар, ни в южную часть города, в недра Саут-Энда, ни на причал. Норт-Энд они тоже миновали. Машины ехали через мост. Джо понял: для Пола Мароллы все кончено, он уже почти мертв. Нет смысла вывозить его из города лишь для того, чтобы избить. Человека увозят из города, чтобы закопать, в идеале — на территории конкурирующей банды. «Ирландская война» еще продолжалась, убийства становились все более дерзкими, зачастую они происходили внезапно, где бы ни застали жертву. Некий чарльстонец по имени Конни Хьюэс, жертва номер тридцать, попался прямо на этом мосту: ребята с Уинтер-Хилла на двух машинах, загнали его сюда, зажали и изрешетили из карабинов. И все-таки дела так не делаются. Джо понимал, что цель этой поездки — сбить с толку полицейских. Финальным унижением было то, что он сидел в машине с Гаргано и никто не старался ничего от него скрыть.

В «кадиллаке» царила тишина.

Джо прислушался к звукам из багажника. Маролла лежал всего в паре футов у него за спиной. Ничего не было слышно — только шум мотора. Маролла еще без сознания? Или очнулся и отчаянно думает, как бы выбраться? Даже в темноте он должен догадаться, что они едут чересчур долго. Он должен понять, что попал в переплет. Каково ему там — во мраке и холоде, в мучительной позе, с ноющими мышцами? Джо попытался переключиться на городские виды в окне, на предместья, где многоквартирные дома сменились коттеджами и обширными парковками.

— Куда мы едем? — спросил он.

— В Ревир, — ответил Гаргано.

Ревир. Понятно. Когда в Ревире найдут труп, никто не заподозрит Карло Капобьянко. Идеальный город для бандита. Бостонцы называли Ревир вторым Доджем[9]— там царили насилие, анархия, разврат. Но сравнение явно было нечестным по отношению к Доджу: там по крайней мере имелся законопослушный шериф. В Ревире даже этого не было. Когда в 1963 году умер старик букмекер, заправлявший ревирской мафией, именно заместитель начальника полиции, Фил Галло, сделался вторым по значимости криминальным авторитетом. Две городские силы — администрация и преступность — в конце концов объединились в его лице. Впрочем, бандиты заправляли Ревиром задолго до того, как коронация Галло официально утвердила подобный порядок вещей. Ходила шутка, что теперь на поводке у Галло даже ревирские собаколовы. В городе полвека процветали евреи-букмекеры и итальянцы-рэкетиры. Но Чарли Капобьянко ощутил возможность переворота, почуял слабину. Он попытался прибрать к рукам ревирских букмекеров, и Галло нанес ответный удар. Однажды утром он даже осмелился обстрелять «кадиллак» Капобьянко, припаркованный на Хантингтон-авеню, перед домом любовницы. Вскоре стало очевидно, что демарш Чарли Капобьянко обречен. Галло имел прямой доступ в святая святых, к самому Раймону Патриарке, а Патриарка не позволил бы Капобьянко захватить город. Ревир существовал как независимое государство, не входящее в состав империи Капобьянко, и ревирские гангстеры оставались неуправляемыми, точно баски. Капобьянко страшно ярился. Возможно, труп Пола Мароллы на заднем дворе Галло по меньшей мере доставит ревирскому боссу несколько неприятных минут. И уж точно копы не станут шнырять по Норт-Энду.

Джо плевать было на тектонические перемещения в ревирском ландшафте — пачка идиотов, которые убивают друг друга. Его беспокоила мысль, от которой он никак не мог отделаться: жертва номер тридцать один, следующая по счету, лежала в багажнике, в двух метрах от него. Джо чувствовал себя так, будто это он лежал в металлическом гробу. Крышка багажника, шум колес под ухом. Сочувствие, разумеется, было неподходящей эмоцией в данной ситуации. Маролла в некотором смысле уже труп. Что толку сочувствовать трупу? Джо рассматривал его разве что абстрактно. Крупный план годится лишь для живых, достойных сострадания. Но даже взгляд сверху — две машины на шоссе, тусклые конусы света, краткое зрелище закрытого багажника и свернувшегося в нем тела — был жуток. Джо ощутил приступ клаустрофобии, но заставил себя расслабиться.

Однажды он и сам проделает этот путь. Они сработают аккуратно — не станут присылать рядового бойца, используют человека, которому Джо доверяет, старого друга, с которым он чувствует себя в безопасности. Убийца появится с улыбкой, с подарком. Возможно, это даже будет полицейский. Ни атаки в лоб, ни автоматной очереди, ни ругани. Удар нанесут сзади, неожиданно. Он ничего не увидит.

В Ревире они остановились у мотеля под названием «Приют». Неоновая вывеска над входом, парковка, огороженная высоким забором. Забор закрывал вид на фабрики по обеим сторонам, над ним виднелись только огромные буквы: «Ревир. Судовые двигатели» и «Теплоснабжение».

Водитель припарковал «кадиллак» рядом с белым «шевроле». Вторая машина остановилась с другой стороны. Все вышли, потягиваясь и разминая ноги после поездки, и сгрудились вокруг багажника.

Маролла пришел в себя. Он вдохнул свежий воздух, захлопал глазами и немедленно принялся оправдываться:

— Винс, я ничего не сделал. Клянусь. Не знаю, что тебе наговорили, но я Богом клянусь, Винс, клянусь могилой матери, я ничего не сделал, что бы тебе ни наговорили…

Гаргано усмехнулся:

— Ты еще даже не знаешь, о чем речь, но ты все равно этого не делал?

Бандиты тоже засмеялись.

— Прости, Винс. Прости. Скажи, в чем дело, и я все объясню.

— Ты у меня крадешь.

— Нет!

— Ты крадешь.

— Нет! Клянусь. Послушай меня. Это ошибка. Я все объясню…

— Никаких ошибок. — Гаргано не обращался ни к кому в отдельности. — Тащите его в ту машину.

Багажник «шевроле» открыли ключом. Двое парней, ворча, подняли Мароллу и бросили туда. Машина качнулась под тяжестью тела.

— Спи крепко, — проговорил один из них.

Джо не знал, как себя вести — то ли засвидетельствовать свою верность каким-нибудь мудрым высказыванием, то ли промолчать, продемонстрировав тем самым, что и он, в конце концов, может быть настоящим полицейским. Дело в том, что Джо не имел намерения изображать сейчас настоящего полицейского. Он знал правила. Распустишь язык — умрешь, может быть, уже после разговора с генеральным прокурором или после суда. Но так или иначе, коп ты или нет — ты умрешь. Достанут любого. И потом, трудно будет объяснить собственную роль в убийстве Мароллы. Джо — соучастник. И без толку утверждать, что он верил, будто Мароллу лишь изобьют и отпустят. Все равно уже слишком поздно. Их семеро, он один. У Джо не осталось выбора, кроме как предоставить все воле Божьей. Скоро это закончится. Маролла получит свои две пули, багажник закроют, и они отправятся домой. Джо опустил глаза. По привычке он отметил род-айлендский номер машины — для отчета, который все равно никогда не напишет: РМ 387. Несомненно, машина украдена, табличка с номером — тоже. Наверняка «шевроле» простоял здесь уже несколько дней, чтобы его внезапное появление в городе утром после убийства не привлекло ничьего внимания. Род-Айленд, РМ 387 — Джо пожалел, что не может записать. Такова процедура. Нельзя доверять памяти, нельзя доверять собственному рассудку. Он и раньше видел смерть, сам убивал — немцев, на войне.