Книга Тайный мир Шопоголика - Софи Кинселла

Боковым зрением вижу, что брендониты побросали свои дела инаблюдают за мной. Вот я им сейчас покажу. Не только им приносят посылки передэфиром. Не только у них есть свои тайные источники информации. Наконец мнеудается справиться с липкой лентой, и я открываю коробку.

У всех на глазах оттуда вылетает большой красный шарик снадписью «Желаем удачи!», наполненный гелием, и устремляется к потолку. Кверевочке привязана открытка. Не глядя ни на кого, я открываю открытку.

Лучше бы я этого не делала.

«Удачи желаем, удачи тебе, всегда во всем и везде!» — поеттоненький электронный голосок.

Я захлопываю открытку, готовая со стыда провалиться сквозьземлю. С другого конца комнаты доносится хихиканье. Поворачиваюсь и вижу, какАлисия что-то шепчет на ухо Люку и по его лицу расползается ухмылка.

Да он смеется надо мной. Они все смеются надо мной и моимпоющим шариком. Несколько секунд я не могу пошевелиться — такое унижение. Вгорле стоит жаркий ком, щеки пылают — какой уж тут ведущий эксперт…

Потом Алисия тихо говорит какую-то гадость и прыскает сосмеху. И тут внутри меня что-то переворачивается. К черту их всех, вдруг думаюя. Им же просто завидно. Им-то никто шарики не присылает.

Я демонстративно открываю открытку.

«Удачи тебе, пытайся. Не бойся и не стесняйся. Возьми удачус собой и помни, что мы с тобой», — пищит веселый голосок. А внутри написано:«Дорогая Бекки. Спасибо тебе за все, что ты для нас делаешь. Мы гордимся тобойи любим тебя. Твои друзья Дженис и Мартин».

Я смотрю на открытку, снова и снова перечитываю эти слова ичувствую, как подступают слезы. Дженис и Мартин действительно были моимидрузьями долгие годы, пусть даже их сын слегка туповат. Они всегда были добрыко мне, даже когда своим дурацким советом я ввела их в заблуждение. Я обязанасделать это ради них. Я не могу их подвести. И не подведу.

Незаметно моргаю, делаю глубокий вдох и, подняв голову,натыкаюсь на непроницаемый взгляд Люка Брендона.

— Друзья, — спокойно говорю я, — желают мне удачи.

Аккуратно кладу открытку на стол — не закрывая, чтобы онапродолжала петь, — шарик привязываю к своему стулу.

— Итак, — подает голос Зелда. — Люк и Ребекка, вы готовы?

— Еще как готовы, — невозмутимо отвечаю я и прохожу мимоЛюка к двери.

Глава 21

По дороге в студию ни Люк ни я не произносим ни слова. Яукрадкой кидаю на него взгляд, когда мы сворачиваем за угол, и вижу, что лицоего еще более бесстрастно, чем несколько минут назад.

Ну и пожалуйста. Я тоже могу притвориться бесстрастной. Тожемогу прикинуться деловой и строгой. Вздергиваю подбородок и иду широкимишагами, как Алексис Кэррингтон в «Династии».

— Так вы уже знакомы? — спрашивает Зелда, семенящая междунами.

— Да, — отрывисто отвечает Люк.

— Встречались по делам, — так же отрывисто отвечаю я. — Люквсе время пытается навязать нам никчемные проекты, а я все время стараюсьдержаться от него подальше.

Зелда смеется, а Люк злобно стреляет в меня глазами. Но мнеплевать. Плевать, насколько сильно я его разозлю. Даже не так. Чем он злее, теммне приятнее.

— Люк, вас, наверное, взбесила статья Ребекки в «Дейлиуорлд»? — спрашивает Зелда.

— Ну, приятного там было мало.

— Представляете, он даже позвонил мне и пожаловался! —беспечно говорю я. — Люк, неужели правда так глаза колет? Не можете смириться стой гнилью, что скрывается под лоском рекламной кампании? Может, вам стоитсменить работу?

Тишина. Я поворачиваюсь к Люку. У него такое зверское лицо,что на секунду мне кажется, что он меня ударит. Потом он снова надеваетнепроницаемую маску и ледяным тоном произносит:

— Давайте просто пойдем в эту гребаную студию и покончим сэтим цирком.

Зелда, вздернув бровь, смотрит на меня, и я улыбаюсь ей ссамым невинным выражением. Люка таким злым я еще не видела.

— Ну вот, пришли, — говорит Зелда, когда мы подходим кдверям. — Внутри старайтесь не шуметь.

Она проталкивает нас в студию, и на секунду спокойствие меняпокидает. Меня трясет, как Лору Дерн в «Парке Юрского периода», когда онавпервые увидела динозавра. Потому что вот она передо мной — студия «Утреннегокофе». Диван, кресла, растения в кадках и все остальное залито нереальным,ослепительным светом.

Этого не может быть. Сколько раз я видела все это потелевизору? А сейчас я сама буду тут. Невероятно.

— У нас до рекламы две минуты. — Зелда ведет нас по залу,через целые охапки кабелей. — Рори и Эмма все еще в библиотеке с Элизабет.

Она указывает на кресла по разные стороны от журнальногостолика, и я робко присаживаюсь. Кресла жестче, чем я думала, и выглядят…иначе. Все выглядит иначе. Как все странно. Софиты так ярко светят мне в лицо,что я почти слепну. Подходит девушка и протягивает провод микрофона под моейблузкой, выводит его у воротника и цепляет микрофон на лацкан пиджака. Янеловко поднимаю руку, чтобы откинуть волосы, и тут же ко мне подскакиваетЗелда:

— Ребекка, постарайтесь поменьше двигаться. Иначе будетслишком много шума.

— Извините.

Что-то у меня с голосом. Такое чувство, будто в горлозапихали клок ваты. Смотрю на ближайшую камеру и с ужасом замечаю, что онанадвигается на меня.

— Так, Ребекка… — Это снова Зелда. — Еще одно золотоеправило: не смотрите в камеру, хорошо? Ведите себя естественно!

— Постараюсь, — хриплю я в ответ. «Ведите себя естественно»,всего-то.

— Тридцать секунд до рекламы. — Зелда смотрит на часы. —Люк, все в порядке?

— В полном, — спокойно отвечает он. Сидит так, словно всюжизнь на этом диване провел. Типичная мужская реакция — мужчинам все равно, какони выглядят.

Я ерзаю, нервно одергиваю юбку, расправляю жакет. Говорят,что телекамера прибавляет пять килограммов, значит, мои ноги будут казатьсятолстыми. Может, мне их по-другому скрестить? А вдруг они станут казаться ещетолще? Но этот насущный вопрос я решить не успеваю, потому что с другой стороныстудии раздается звонкий голос:

— Привет!

Я вскидываю голову и едва не подскакиваю от восторга. Это жеЭмма Марч во плоти! На ней розовый костюм, и она спешит к дивану, а за ней идетРори. А у него, оказывается, еще более квадратная челюсть, чем на экране.Все-таки странно видеть звезд в жизни. Они кажутся такими… нереальными.