Книга Возвращение Крестного отца - Марк Вайнгартнер

— Что будем делать? — спросила Кей. — Вернемся домой?

— Необязательно. Если помнишь, я не хотел ехать на Сицилию, потому что опасался чего-то подобного.

— Ради бога, Майкл! Мы ведь удираем от убийц!

— Не удираем.

— Согласна, улетаем!

— Я не об этом! То, что мы не остались на Сицилии, — скорее проявление осторожности, чем страха или паники. Послушай, Кей, единственное, в чем я… как это… непоколебим, — защита моей семьи.

Женщина ничего не ответила и посмотрела в сторону. Майкл был непоколебим абсолютно во всем. В этом и состояло его главное достоинство и недостаток, его сила и слабость.

— Один из карабинеров — сын папиного старого друга, так что я могу ему доверять. Скорее всего, опасность не так велика, но они решили перестраховаться. Постарайся понять. В любом случае ты бы не пострадала, потому что…

— …поднимать руку на жен и детей запрещено кодексом чести, — закатив глаза, закончила Кей. — Наверняка на Сицилии все правила соблюдаются с двойной тщательностью. Хотя разве мне дано это понять? Я же не итальянка!

Майкл не ответил. Выглядел он ужасно, видимо, сказывалась усталость. Если бы Кей знала, каким испытанием обернется перелет из Лас-Вегаса в Палермо, то согласилась бы поехать хоть на Гавайи, хоть в Акапулько.

На борт поднялись пилоты, и Нери пошел к ним в кабину обсудить какие-то детали. Через несколько минут он вернулся в салон и занял место подальше от босса и его жены. Около взлетного поля не осталось ни машин, ни людей. Самолет оторвался от земли.

— Ты ничего не поймешь, пока сама не захочешь, — наконец сказал Майкл.

— О боже! — воскликнула Кей, вскочила и пересела на последний ряд. За несколько минут Майкл дважды заставил ее упомянуть имя господа всуе.

Корлеоне за ней не пошел.

Кей прекрасно знала, что со временем молчание и тишина принесут свои плоды. То, что сам Майкл часто прибегал к их помощи, вовсе не означало, что он неуязвим. Женщина сидела в последнем ряду справа, спокойно наблюдая, как Сицилия постепенно исчезает из виду.

Примерно через час к ней подошел муж.

— Здесь свободно? — спросил он.

— Ты дочитал книгу?

— Угу, кстати, она мне понравилась. Особенно конец.

— Это хорошо, — сказала Кей. В отпуск муж взял «Последнее ура» Эдвина О'Коннора, которую она подарила на Рождество. Очевидно, начало оказалось не самым захватывающим, потому что Майкла от чтения явно клонило в сон. Кей быстро дочитала свою книгу и взялась за «Последнее ура». Странно, что мужу не понравилось! Это была самая захватывающая книга о политике из тех, что она когда-то читала. — К сожалению, место занято.

— Кей, наверное, ты не понимаешь, потому что я… — Корлеоне закрыл глаза. Он так устал, что даже разговаривал с трудом, хотя вид у него был скорее подавленный. — Я так никогда и… Ну, ты понимаешь…. — Он не договорил. Лишь тяжело и почти обреченно вздохнул.

— Майкл…

— Хочу кое-что тебе рассказать. Я должен тебе рассказать.

Кей смотрела на него и не узнавала мужчину, в которого когда-то влюбилась. Лицо разбили, а потом сделали пластическую операцию. В волосах пробивалась седина, и — хотя Кей говорила себе, что ей просто кажется, — Майкл стал копией своего отца. Не изменился только взгляд. Он остался таким же, как и далекой теплой ночью в Нью-Гэмпшире, когда Майкл рассказал о том, что пережил в войну, а потом рыдал в ее объятиях.

Злость Кей словно улетучилась.

— Я рада, очень рада. Спасибо… — дрожащим голосом проговорила женщина и похлопала по соседнему сиденью.

— Прости меня, — проговорил Майкл, присаживаясь рядом.

— Не стоит. — Кей взяла его за руку. — Не надо извиняться. Просто поговори со мной.

В Риме они пробыли совсем недолго — успели только выспаться и поужинать в крошечном ресторанчике. На следующее утро, когда Майкл еще спал, его жена с помощью консьержа забронировала номер в Швейцарских Альпах и частный самолет, чтобы Корлеоне сам доставил их туда. Мужу наверняка понравятся Альпы. Сама Кей там никогда не была, но вчера, пролетая над горами, дала себе слово, что когда-нибудь они туда съездят. Похоже, что «когда-нибудь» наступит завтра!

Все было готово, однако, обернувшись, Кей увидела Альберта Нери в кожаном кресле. Телохранитель пил ароматный кофе с булочкой. Женщина покачала головой, и Нери одобрительно кивнул. Пришлось сказать консьержу, что ей нужна не одна комната, а две, причем не соседние. Обреченно кивнув, служитель стал крутить диск телефона.

Кей решила зайти в бар и выпить чашечку кофе. Бар плавно переходил в застекленное патио, и, пока женщина выбирала столик, парень ее возраста восторженно присвистнул. Его сосед назвал ее красавицей. Кей не ответила, но комплиментам явно обрадовалась. Ей ведь всего тридцать два, и приятно, когда на тебя обращают внимание!

Она выбрала столик у окна, залитый розоватым светом римского утра.

В день, когда Майкл сделал ей предложение, он сразу предупредил, что не сможет рассказывать ей о делах. Кей взбунтовалась: ведь Вито же доверяет своей жене! Майкл согласился, заметив, что мать верна отцу уже больше сорока лет. Если они поладят, то со временем Кей, возможно, услышит кое-что не совсем приятное. «Со временем» наступило вчера.

Наверное, ей следовало чувствовать испуг, ярость или хотя бы недоумение. Ничего подобного. Напротив, Кей давно не была такой счастливой. Абсурд? Но ведь счастье всегда абсурдно.

Муж оказался бандитом и скрывался на Сицилии вовсе не потому, что его несправедливо обвинили в убийстве. Майкл действительно прикончил полицейского и крупного наркодилера. Одному прострелил голову, второму — сердце и горло. Через три года он вернулся в Америку и, встретившись с Кей, признался, что не был ей верен, но лишь вчера рассказал, что юная пастушка Аполлония была его женой, которую за полгода до возвращения Майкла взорвали в начиненном взрывчаткой «Альфа-Ромео».

Старший брат, Санни, не погиб в аварии, его изрешетили из пулемета, когда он платил пошлину на Джоунз-Бич.

Все, что два года назад рассказал Хейген, оказалось правдой. Карло Рицци, Тессио, Барзини и Татталья убиты по приказу ее мужа. Том объяснил, что Майкл сделал это во благо семьи, а если Кей проговорится, ему не жить. Тот день стал одним из самых страшных в ее жизни.

Вчерашний, когда Майкл наконец смог ей довериться, тоже был не самым легким. Непросто слышать такие страшные вещи, тем не менее Кей была рада, что отношения с мужем потеплели. Как ни странно, она не удивилась. С самого начала их роман развивался необычно. Свое отчаянное веселье на свадьбе Конни она приписывала большому количеству выпитого, но на самом деле это был шок от хладнокровного рассказа Майкла о том, чем занимается семья. Когда он затащил ее на семейный снимок — за шесть лет до свадьбы, — она почувствовала, что попала в водоворот шекспировской пьесы. Волей-неволей приходилось играть. Со временем Кей даже понравилось.