Книга Никогда не говори: не могу - Сергей Донской

Смертельно напуганной и неизлечимо больной девочкой.

– Все в порядке, – подмигнул ей Бондарь. – Ничего не бойся.

– Что вы сделали с Камениром? – тихо спросила Даша. Она лежала на диване, кутаясь в одеяло, хотя в комнате было тепло. Ее бледные потрескавшиеся губы двигались с трудом.

– Ничего я с этим дерьмом не сделал, – пожал плечами Бондарь.

– Когда я вернулась из ванной, он опять был без сознания, а рядом стоял аквариум. Зачем?

– Просто так.

– И волосы у него были мокрые.

– Да? – удивился Бондарь. – Наверное, я поливал его водой, чтобы привести в чувство.

– Все вы врете, – невыразительно сказала Даша. – Вы его утопили. Окунули головой в аквариум и утопили. Но сначала, надо полагать, допросили с пристрастием, да?

Что можно было возразить на это? Каменир знал не так уж много, а то, что знал, рассказал. Никаких улик его деятельности не сохранилось – аппаратуру, программное обеспечение и химические препараты забрали с собой люди Кочера. Вот до кого намеревался добраться Бондарь. До преуспевающего владельца концерна «Голден хиллз» Роберта Оттовича Кочера, являющегося организатором теракта в ночном клубе. Где, когда и против кого намечается следующая акция, Каменир понятия не имел. Он сознался, что подверг психотронной обработке и Катерину Елисееву, и Галину Андрусюк, но твердил, как попугай: «Их дальнейшая судьба мне не известна».

Больше ничего интересного добиться от него не удалось. Все, чем располагал Бондарь на настоящий момент, – это описание жилища господина Кочера и случайно завалявшаяся инструкция по пси-воздействию на людей.

– Почему вы не отвечаете? – спросила Даша. Не так настойчиво, как сделала бы это при других обстоятельствах, но все равно довольно резко.

– Да вот, зачитался, – покривил душой Бондарь, демонстрируя наугад открытую брошюру.

– Сказки бабушки Арины? – съязвила Даша.

– Скучнее, но зато и гораздо страшнее. Вот, слушай…

«На первоначальном этапе скрытной обработки человеческого материала используются электромагнитные и торсионные излучения для подавления воли человека к сопротивлению, противодействию, неповиновению, а также для уменьшения защитных свойств иммунной системы.

На следующем этапе идет специально подобранное для данного человеческого материала нейролингвистическое программирование (НЛП) со специальной методикой корректировки побочных факторов. Это осуществляется с помощью специально подобранных мелодий, в которые микшируется многократно повторяемый словесный текст внушения. Транслируемые с замедлением в 10–15 раз слова воспринимаются как глухой вой и не воспринимаются человеческим слухом».

– Как глухой вой, – повторила Даша. – Это действительно страшно. Просто оторопь берет. – Она завозилась под одеялом, укутываясь плотнее. Словно боялась, что в щели могут проникнуть крошечные, но необыкновенно зубастые существа.

– А вот еще, – продолжал Бондарь:

«В запись видеофильма вклинивают очень короткие (0,04 секунды) врезки картинок внушаемого текста или образа, упорно повторяемые через каждые пять секунд. То же самое делают со специальными компьютерными программами. Методику удобно использовать под видом аутотренинга для делового человека или под видом кодирования алкоголиков, а также желающих похудеть и т. д.».

– И «тэ-дэ», – прошептала Даша. – Вот что самое кошмарное. Человек приходит на курсы английского языка, а ему внушают, что он любит пиво «Балтика».

– Или что он обязан ненавидеть тех, кто не пьет «Балтику», – развил мысль Бондарь. Теперь ты понимаешь, насколько все это серьезно?

– Это я поняла давно. Но почему вы упорно избегаете ответа на мой вопрос? Вы утопили Каменира? Зачем? Разве нельзя было просто арестовать его и отправить на скамью подсудимых?

Бондарь спросил себя о том же самом, когда, заломив руки плохо протрезвевшему географу, окунул его в зеленую воду аквариума. Не лучше ли арестовать и предать суду?

– Нет, – сказал он. – Этот подонок заслуживал смерти, а наши законы чересчур гуманны.

– Что плохого в гуманизме? – Даша оторвала голову от подушки и вытянула шею, напоминая выглядывающую из панциря черепашку. – Я, например, против смертной казни. Это жестоко.

– А обрекать на гибель шестнадцать ни в чем не повинных людей не жестоко? – холодно возразил Бондарь. – Государство, которое не в состоянии защищать законопослушных граждан, не должно хотя бы гарантировать жизнь убийцам этих граждан.

– Не суди и не судим будешь!

– Я не судил. Я преступил совсем другую заповедь. – Понимая, что оправдываться бессмысленно, Бондарь выключил ноутбук и встал из-за стола:

– Мне пора.

– Там, куда вы собираетесь, опасно? – неожиданно спросила Даша.

– Я не секретный агент, а обыкновенный оперуполномоченный. Моя работа шляться по городу, опрашивая всяких выживших из ума старушек.

– Или мороча головы девушкам вроде меня.

– Что-то в этом роде, – подтвердил Бондарь, – ты права. – Только сейчас он осознал, что давно перестал «выкать» Даше Королевой, но, кажется, это уже не имело значения. Вряд ли они свидятся еще когда-нибудь, разве что на Лубянке – в ходе протоколирования свидетельских показаний девушки. Стоит ей показать, что Бондарь умышленно расправился с Камениром, как его карьере конец.

Даша вновь удивила Бондаря способностью читать его мысли.

– Вы не беспокойтесь, – сказала она. – Я не проболтаюсь. Эдуарда Львовича убили его же сообщники, ворвавшиеся в квартиру. Так?

– Что вспомнишь, то и скажешь следователю. А сейчас, извини, я должен идти.

– Можно я останусь и подожду вас? – Это прозвучало столь неожиданно, что сердце Бондаря на мгновение остановилось.

– Нет, – сухо произнес он. – Это служебная квартира. Вход посторонним строго запрещен. – Сердце забилось в прежнем темпе, но ритм сделался неровным, прерывистым.

– А собственная квартира у вас имеется? – спросила Даша. Так тихо, что ее шепот был еле различим. Но Бондарь услышал.

– Имеется, да, – ответил он. – Перед его мысленным взором возник Наташин халатик, по-прежнему висящий на стуле в спальне за шкафом, незаконченный рисунок Антошки, пылящийся в его углу. – Конечно, у меня имеется своя квартира.

Даша уставилась в пол:

– Если бы вы дали мне ключи…

Если бы он дал ей ключи, она бы вошла в дом, наполненный призраками. Она бы вошла и осталась, а призраки исчезли. Такие настырные, такие неугомонные призраки, от которых ни сна, ни покоя. Голоса, тени, холодные прикосновения, такие же холодные дуновения. Иногда так хочется избавиться от них, чтобы продолжать жить дальше.

Бондарь покачал головой:

– Это невозможно.