Книга СССР-41 в XXI веке - Анатолий Логинов

— Попасть в русский ГУЛАГ, — заметил Ганс.

— Нет, Ганс, нет. Я уже узнал. Несколько армейцев уже перебежали к русским. Как мне сообщили — их никто не посадил.

— Не верю я в это, доннерветер, не верю, — непримиримо заметил Ганс.

— А в то, что нас расстреляют поляки, веришь?

— Ну, если нас им выдадут…

— Так вот, в канцелярии гауляйтера собрали документы по объединению Германии. — Заметив недоумение собеседников, Фриц пояснил: — После войны часть Германии была оккупирована русскими, часть — англо-американцами, потом на месте этих зон появились два государства, Восточная и Западная Германии. В Восточной у руля были коммунисты, в Западной — понятно кто… В тысяча девятьсот девяносто первом они объединились, точнее восточные присоединились к западным. До объединения им обещали много чего, полные гарантии безопасности и все такое. Но как только объединение закончилось, все обещания тут же были забыты. Вроде бы даже бывшего главу государства Восточных арестовали и судили. — Фриц сделал паузу, отхлебнул из кружки и продолжил: — И кстати, камрады, если попадем в немецкую тюрьму, считайте, что нам повезло. Хуже, если нас выдадут евреям или янки — ни те, ни другие, насколько я разузнал, в таких случаях вообще не заморачиваются юридическими формальностями. Украдут, вывезут к себе, а потом повесят. А правительство Германии сделает вид, что ничего не произошло…

— У французов и англичан научились, — заметил вдруг Куно. — Мне отец рассказывал, что в конце Великой войны те тоже много чего обещали, если Германия капитулирует, а потом раздели нас догола. Короче, я вам верю, гауптштурмфюрер.

— А ты, Ганс? — пристально глядя в глаза спросил у Нойнера Кнохляйн.

— Доннерветер, я с вами. Только когда будем в Сибири снег убирать, будете мне помогать, я этому не обучен…

Ленинабадская область, пос. Фальгар.

Чайхана.

Невысокий сухонький старичок с длинной жиденькой бородкой проскользнул в чайхану, суетливо озираясь, прошмыгнул к дастархану в дальнем углу веранды и вежливо поздоровался с сидящими там аксакалами:

— Ассалам алейкум, уважаемые!

— Ваалейкум, ассалам, Мустафа, — ответил Абдулла, высокий жилистый старик, словно вырубленный из цельного ствола столетней арчи. Второй аксакал, сидевший на дастархане, молча кивнул.

— Что интересного происходит в мире, Абдулла? Или ты, Вагиз, поделишься свежими новостями?

— Ты всегда так торопишься, Мустафа, как будто боишься опоздать родиться на свет? — ответил Вагиз. — Присядь, выпей чаю, посмотри на мир спокойно и с достоинством, присущим старости, а не спеши, словно пылкий юнец. Ты уже родился.

— Как скажешь, о мудрейший, — пришедший прислушался к совету, поспешив устроиться на дастархане.

— Хороший чай, — произнес все тот же Мустафа после третьей пиалы чая, устраиваясь поудобнее, — и все же, уважаемые, есть ли новости?

— Есть, Мустафа, есть! — усмехнулся Вагиз. — Как может не быть новостей, если мир сошел с ума и катится в сторону Джаханнама быстрее, чем мы успеваем наполнять пиалы чаем?

— Поделись с нами открывшейся тебе мудростью, досточтенный, — заинтересованно произнес Абдулла, — что привело тебя к таким выводам?

— Уже несколько дней урусы суетятся, словно Искандер-бек снова перешел границу, к Самарканду подходят муджахеды Энвер-паши, а Салим возродил Матчинское бекство.

— Ты меня удивляешь своей плохой памятью, Вагиз, — горько усмехнулся Мустафа, — Искандер-бек гостит у гурий уже десять лет как. Энвер-пашу зарубили джигиты Буденного еще в двадцать втором году, а Салима урусы застрелили годом позже. Тогда же пала и Матча.

— Я не говорил, что они ожили! — не растерялся Вагиз. — Я только сравнил суету последних дней с теми временами. Может быть, ердамчи Сталин начал большую войну? Он ведь не зря обликом похож на Хромого Старца…

— Между прочим, — продолжал Мустафа, словно не слыша собеседника, — говорят, что Энвер-пашу разрубили пополам, словно курдючного барана. Не каждый батыр может нанести такой удар…

— Точно так же потерял свою пустую голову Сахреддин Набиев, когда захотел безвинно наказать сына «железного Шамси», — вступил в разговор Абдулла, отставив пустую пиалу. — Большая глупость — налететь на дом Абазаровых, имея всего лишь пять джигитов!

— Сахреддин всегда был дураком, — усмехнулся Вагиз, — он думал, что ему придется иметь дело всего лишь с двумя бойцами. Честно говоря, и в этом случае неизвестно, чем бы кончилось дело. А так все было ясно заранее.

— Эта история прошла мимо моего внимания, уважаемые, — нетерпеливо подпрыгнул Мустафа. — Не могли бы вы поделиться лепешкой мудрости, разломив ее снова?

— Ты тогда уезжал работать в Сталинабад, — пояснил Абдулла, — и вернулся только через три года, когда страсти уже поутихли.

— И что же произошло?

— Набиев называл себя «последним муджахедом», — сказал Вагиз, — но был всего лишь басмачом, самым обычным бандитом, умеющим воевать лишь со стариками и детьми. Однако, как показала жизнь, он и с ними не мог справиться.

— Это показала не жизнь, — уточнил Абдулла, — это показала смерть. Одного зарезал «железный Шамси». Как барана, пчаком в горло. Еще двоих забрали стрелы, выпущенные мальчишкой. А самого Сахреддина и Максуда Ахмадова зарубили сын и внук старика. Говорят, кетменями. Но кетмень не проходит сквозь кости, словно через масло! Еще одного взяли в плен. Говорили, что Фарида ударила его по голове большой сковородкой.

— Жена старого Шамси? — уточнил Мустафа. — Да, она может…

— Так это мы к чему, — проговорил Вагиз. — Энвера-пашу убили таким же ударом, что и Набиева с другом.

— Думаешь, это сделал кто-то из Абазаровых? — спросил Мустафа.

— Ну, я не буду клясться бородой пророка… — протянул Вагиз. — Но Шамси-сын тогда был в тех местах. А вот Салима точно убил он. Из винтовки. Это видели многие. Это уже потом урусы ворвались в кишлак…

Старик умолк и потянулся к чайнику. Остальные последовали его примеру.

— Все Абазаровы хорошие стрелки, — произнес Мустафа, опустошив пиалу. — Но ведь Энвер-паша был сейидом. Как можно поднять руку на потомка Магомета?

— Все Абазаровы не верят в Аллаха, — пояснил Вагиз. — Атеисты, да спасет Аллах их заблудшие души. Да и люди говорят, что Энвер-паша — всего лишь жалкий самозванец и ведет свой род чуть ли не из кяфиров…

Аксакалы осушили еще по пиале.

— И все-таки, — спросил Мустафа, — из-за чего так переполошились урусы? Неужели война?

— Не знаю, — ответил Вагиз.

— Вы совсем разучились думать, уважаемые, — с сочувствием сказал Абдулла, — по радио сказали, что Советский Союз перенесся в будущее.

— И только? — удивился Вагиз. — Было бы из-за чего беспокоиться.