Книга Записки городского хирурга - Дмитрий Правдин

После непродолжительных дебатов идет голосование членов аттестационной комиссии. Большинством голосов диссертанта утверждают. Остается чистая формальность: отправить документы и стенограмму защиты в ВАК, и через полгода, получив соответствующий диплом, новый кандидат медицинских наук будет козырять своей ученой степенью.

И что? Все тут же кинутся применять новый шов? Возьмут на вооружение 401-й способ сшивания кишок? Да бросьте! Еще не известно, станет ли сам автор ноу-хау применять на практике свои достижения.

Спросите любого практического хирурга: сколько видов швов полых органов он знает? Я вам скажу: 10, от силы 20. А зачем нам больше? Я, пока на той защите не побывал, даже и не догадывался, что существует столько швов. Само собой разумеется, что человек искал в литературных источниках все, что на сегодняшний день известно по его теме. Но не более того. В практической же работе врачами не применятся и десятка швов. Этого вполне достаточно.

В ходе становления хирургии произошел естественный отбор, поэтому прижились только те швы, которые наиболее надежно себя зарекомендовали. В медицине нет надлежащего совершенства, как полагают некоторые обыватели, насмотревшись научно-популярных фильмов и сомнительного рода псевдонаучных передач.

Медицина не относится к разряду точных наук, поэтому ее невозможно поставить в один ряд с математикой, физикой или химией. Это глубокое заблуждение, что врачи могут предвидеть исход заболевания. Врачи осуществляют те принципы и каноны, что выработались с годами практического наблюдения. При любой, даже идеальной в техническом плане, операции существует вероятность развития осложнений. Таких случаев сколько угодно, когда человек умирал накануне или прямо в день выписки. Человеческий организм весьма капризен и тонок.

Огромное количество кандидатских и докторских диссертаций так никогда и не найдет клинического применения, а будет пылиться на полках. Ученая степень кандидата и доктора наук говорит лишь о том, что человек занимался наукой, усидчив и в меру трудолюбив, сумел правильно оформить и защитить написанное. Львиная доля этих трудов – ссылки на предыдущих авторов и литературные источники.

Разумеется, те врачи, облаченные научной степенью, которые сочетают практическую работу с наукой, обладают широким диапазоном знаний. Но таких людей в последнее время становится все меньше.

Куда ни глянь, везде одни кандидаты и доктора наук. Он скальпель толком держать не умеет, но уже кандидат. Кто захочет к такому хирургу на стол попасть?

Обыватель видит, что на кабинете врача написано «кандидат (доктор) медицинских наук такой-то», и думает: к светилу попал! Все знает! А за спиной вся стена завешана разными дипломами об окончании заграничных стажировок и посещений мастер-классов. Одного не поймет посетитель, что наличие цветных бумажек мастерства не прибавит.

Хирургия в первую очередь – мастерство. Хирург должен оперировать каждый божий день. Его рабочее место в операционной! Только развивая мануальную технику, можно стать высококлассным специалистом. Если летчик не летает, он уже не пилот. Если хирург забросил скальпель, он уже не мастер.

На Дальнем Востоке мне приходилось выполнять по 350–400 операций в год. В Питере эта цифра едва дотягивает до сотни. В среднем одна операция в четыре дня. Хорошо это или плохо? Для мегаполиса – просто отличный показатель. Здесь единицы хирургов выполняют 100 операций в год. Обычно 50, иногда меньше!

Оперируют всего несколько человек. Это, как правило, заведующий хирургической кафедры, базирующийся на отделении, доцент и заведующий отделением. Все! Остальные доктора только лечат! Пишут истории болезни, осуществляют перевязки, строчат выписки. Да, забыл отметить! Еще они помогают на операциях в качестве первого или второго ассистента. О каком развитии мастерства может идти речь?

Был такой в Питере известный хирург Горбашко! Его имя до сих пор гремит в наших кругах. Виртуозный оператор! Разработал много новых приемов и операций! Написал по желудочной хирургии пособия, которые являются настольными книгами для каждого хирурга. Но оперировал все сам! Никому не давал в руки скальпель! Самое большее, что разрешал, – ассистировать!

Многие скажут: молодец, правильно делал, что сам всех оперировал! А я возражу. Да, у него получались великолепные результаты. Но, к сожалению, человек не может жить вечно. К большому несчастью, доктора Горбашко уже с нами нет. Остались его ученики, книги, благодарные больные, но руками так никто не работает. Не научил никого оперировать, так как только он сам владел мануальной техникой. Все сам!

Одно дело стоять и смотреть, как кто-то оперирует. Другое – когда ты сам все делаешь, тебе показывают, как ПРАВИЛЬНО надо работать. Это две разные вещи. К сожалению, в большинстве клиник такая система сохраняется и сейчас. Главное – конечный результат. Но вечный ассистент никогда не станет хорошим хирургом, если его не обучать. А для этого ему нужно САМОМУ давать оперировать.

Поэтому у кафедральных работников, даже имеющих степени, шансов научиться оперировать еще меньше, чем у практических врачей. В лучшем случае десяток не самых сложных операций в год – удел ассистента кафедры хирургии. Оговорюсь, не всегда. Но там, где есть маститые хирурги, роль первой скрипки принадлежит исключительно им.

Все многочисленные дипломы в рамочках на стене – лишь немое свидетельство того, что их обладатель ездил (летал) на эти курсы. Там-то 200 % гарантии, что им никто не даст ничего оперировать. Начать с того, что они юридически не имеют права с нашим дипломом выполнять операции за рубежом.

Читаешь послужной список такого доктора: он в год раз по пять на разного рода семинары и курсы выезжает, но руками там не работает. Стоит (сидит) и смотрит, как кто-то что-то делает. В лучшем случае заведут в операционную, дадут в рану глянуть. В худшем – покажут фильм.

Теоретически, может, и получает знания, но в хирургии теория без практики – ноль без палочки. КПД весьма низкий. Есть клиники, которые приглашают иностранных специалистов к себе. Они показывают, как надо оперировать те или иные сложные вещи. Но кто им ассистирует? Корифеи и заведующие. К столу операционному не подступиться, так желающие его облепят, что не продохнуть! Где уж тут суть уловить!

За рубежом принято, чтобы молодые хирурги учились у опытных врачей. К одному приставят двоих-троих, и он их годами (!) натаскивает. Показывает все нюансы, объясняет тонкости своего мастерства. Из них вырастают прекрасные специалисты, которые затем в свою очередь будут учить следующих.

А как обстоит дела у нас? А никак! Если кандидаты наук «висят» третьими ассистентами, то чему может научиться интерн или ординатор?

Вспоминаю, как присутствовал однажды на утверждении кандидатской темы одного молодого детского хирурга. Ему на кафедре, где он работал ассистентом, предложили провести сравнительный анализ традиционной и лапароскопической аппендектомии у детей до семи лет. Иными словами, определить, как лучше оперировать детей до семи лет с острым аппендицитом: традиционным доступом, через разрез, или по-современному – через проколы, глядя в телевизор.