Книга Беспризорный князь - Анатолий Дроздов

– Пей! – говорила строго. – Ну же!

Алексий приникал к чаше. Отвар был горьким и противным. Алексий пытался отвернуться, но Зоя клала руку ему на затылок и с силой прижимала чашу к губам.

– Пей, кому сказала!

Говорила она почему-то по-русски. Алексий не хотел расстраивать жену и послушно пил. После того, как чаша пустела, Зоя исчезала. Алексий не хотел, чтоб она уходила, он пытался ей об этом сказать, но язык не слушался. От огорчения он плакал. Зоя, увидев, возвращалась. Она отирала слезы со щек мужа и гладила его по голове. Алексий успокаивался и засыпал.

Прежде Зоя не являлась к нему во снах. Алексий был счастлив. Смерть изменила облик жены. Ее кожа и волосы посветлели, другими стали черты – Зоя как будто повзрослела. Не изменились только глаза. Золотисто-карие, с мягким, влажным отливом, они смотрели на мужа участливо и с жалостью. Алексий таял от радости.

В комнату к больному заходил князь, но Алексий не видел его. Он вообще мало что видел и понимал.

– Ну? – спрашивал Иван Млаву.

– Худо! – отвечала лекарка. – Горячка не сходит. В груди хрипит. Боюсь, помрет.

– Выходи! – просил князь. – Прошу!

– Мокошь не помогает! – вздыхала Млава.

Она осуждающе глядела на князя, как будто он был виноват в этой немилости. Иван отводил взор.

– Все время говорит «зоя»! – говорила Млава. – Это что?

– По-ромейски «зои» – жизнь.

– Помирать не хочет! – вздыхала Млава.

– А кто хочет? – подтверждал Иван.

Алексию становилось все хуже. Его трясло от холода, он корчился и лязгал зубами. В беспамятстве звал жену. Та была рядом, утешала и гладила его по голове, но Алексию было недостаточно.

– Иди ко мне! – просил он, выбивая зубами дробь и путая греческие слова с русскими. – Согрей! Пожалуйста!

И Зоя послушалась. Она скользнула под одеяло, и Алексий, ощутив тепло ее тела, засмеялся от радости. Впервые за много лет.

– Любимая! – говорил, не осознавая, что голос его тих и он едва шепчет. – Я по тебе так скучал!..

Назавтра он проснулся здоровым. Некоторое время Алексий лежал, с удивлением осознавая, что болезнь ушла, после чего решился и сел. Тело отозвалось слабостью, но боли в груди не было. Сбоку кто-то дышал, Алексий повернул голову. Рядом спала женщина. Свет, падавший из окна, был слишком тусклым, чтобы разглядеть ее отчетливо, но лицо женщины показалось греку знакомым. Они явно встречались прежде. Алексий не удержался и коснулся пальцами щеки неизвестной. Та вздохнула и открыла глаза.

Полумрак скрыл их истинный цвет, но Алексий понял: он видел эти глаза! Они смотрели на него, когда он мучился жаром.

– Очнулся? – спросила женщина. Голос у нее оказался низким и приятным. Она выпростала из-под одеяла ладонь, потрогала лоб Алексия, затем, привстав, коснулась его губами. – Горячки нет, – заключила довольно. – Выздоровел.

Она села, отбросив одеяло. Из одежды на женщине была только рубаха.

– Не уходи! – попросил Алексий по-гречески. Спохватившись, добавил это же по-русски.

– Я скоро! – пообещала женщина. – Мне надо.

Она оделась и вышла. На смену явился слуга. Он помог Алексию умыться, сменил ему рубаху и даже причесал волосы костяным гребнем.

– Принеси зеркало! – попросил посол.

Слуга не понимал по-гречески, и Алексий знаками разъяснил просьбу. Рус вернулся с серебряным подносом. Алексий разглядел в кривом отображении свое исхудавшее, обросшее бородой лицо и остался недовольным. Велел кликнуть цирюльника. Тот явился, обвешанный тазиками, ножницами, бритвами и ремнями. Для начала он вымыл клиенту голову и подстриг волосы ножницами, после чего смазал щеки маслом и стал их скоблить. Алексий стоически терпел боль. Когда цирюльник закончил, грек достал золотую монету. Глаза цирюльника стали большими.

– Здесь была женщина, – сказал Алексий, вертя монету в пальцах. – Пригожая, со светлыми волосами. Кто она?

– Млава! – выпалил цирюльник. – Лекарка князя. Ходила за тобой.

– Что еще о ней знаешь?

Цирюльник пожал плечами. Алексий вложил монету ему в ладонь.

– Узнай и получишь еще одну!

Цирюльник убежал, невообразимо довольный, следом явилась Млава. Она несла в руках дымящийся горшок. Алексий как раз пытался надеть порты. Увидав это, Млава едва не выронила ношу.

– Кинь! – крикнула, ставя горшок на стол. – Кому сказала!

Не слушая возражений, она отобрала у Алексия порты и затолкала его под одеяло. После чего напоила горячим отваром. Алексий лелеял надежду, что лекарка останется, но она, к его великому огорчению, ушла.

В комнате к тому времени посветлело, Алексий смог Млаву разглядеть. Она не походила на покойную жену. Зоя была маленькой и чернявой, Млава – рослой и светловолосой. Как он смог спутать? Разве что глаза женщин были похожими: золотисто-карие, с мягким блеском. Их взгляд заставлял сердце Алексия стучать чаще.

Дни по выздоровлении текли однообразно: Алексий спал и много ел. Аппетит у него прорезался зверский. Князь был в отъезде, посла не беспокоили. Алексий только радовался: Млава была с ним. Она исправно навещала грека: поила отваром, трогала его лоб, слушала сердце, после чего уходила. Алексий чувствовал: в лечении он не нуждается, но благоразумно молчал. Он ждал прихода лекарки и желал, чтоб она была с ним дольше. Однако просить ее об этом стеснялся.

Однажды с ней удалось поговорить. Улучив момент, Алексий приложил ладонь Млавы к своей щеке. Лекарка помедлила, но убрала руку.

– Гладко, – сказала, отводя взгляд. – У нас так не ходят.

– Мне отпустить бороду? – спросил Алексий.

– Не надо! – сказала Млава. – Без нее ты гожий.

– Правда? – обрадовался Алексий.

Млава потупилась.

– У тебя есть муж? – спросил Алексий.

– Нет, – ответила Млава. – А у тебя… женка?

– Я вдовец.

– Давно?

– Пятый год. Она умерла родами.

– Более не женился?

Алексий покачал головой.

– Как ее звали? – спросила Млава. – Жену твою?

– Зоей, – ответил Алексий. – Ее звали Зоя.

Лицо Млавы вытянулось. Она встала и торопливо вышла. Алексий так и не понял, чем обидел лекарку. Он расстроился, но ненадолго. Назавтра Млава снова пришла. После нее явился цирюльник. Он принес ошеломительные вести. Получив монету, цирюльник убежал, а Алексий крепко задумался. За этим занятием и застал его вернувшийся князь.

– Лежи! – сказал он вскочившему греку. – Я ненадолго – о здоровье справиться.

– Благодарение Господу! – поклонился Алексий. – И тебе, княже!