Книга Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями - Никита Смагин

пробка превратилась в политическую акцию. Сигналят, кажется, все автомобили без исключения. Гул стоит страшный. Часть пешеходов на улице аплодирует девушкам. Движение уводит меня дальше от этой спонтанной манифестации, но гудки не прекращаются еще несколько километров. В зеркале заднего вида я вижу, как к девушкам сквозь плотный поток машин пробивается автомобиль полиции. Делаю круг, чтобы узнать, чем все закончилось. Но из-за пробок вернуться на ту же улицу получается только минут через двадцать. Никаких следов девушек уже не осталось. Зато на тротуарах выстроились усиленные отряды полиции, в броне и шлемах.

В Москве я не раз участвовал в протестных шествиях и митингах, иногда как представитель СМИ, иногда как сочувствующий. Однажды после несанкционированной акции на Тверской я даже побывал в автозаке. Правда, благодаря корочке журналиста вышел очень быстро, да и ощущалось все тогда иначе. Нетрудно выйти на акцию, когда вас тысячи, может, десятки тысяч. Кому-то, может быть, не повезет получить по голове дубинкой, но большинство, скорее всего, мирно уйдет — так же, как и пришли. Но когда вся ваша акция — десять девушек, прекрасно понимающих, что удар дубинкой может быть далеко не самым страшным исходом… Такое по-настоящему впечатляет. «Женщина, жизнь, свобода»

Сорванный женский платок стал главной эмблемой протестов, вспыхнувших по всему Ирану в 2022 году после гибели Махсы Амини. При жизни эта девушка не была политической активисткой и ни в каких выступлениях против Исламской республики не участвовала. Родилась она в 1999 году в Секкезе, втором по величине городе иранской провинции Курдистан, в курдской семье. Кроме иранского имени Махса носила и курдское Джина, то есть «жизнь». Родственники и знакомые рассказывали о Махсе-Джине как о скромной девушке, которая занималась плаванием и волейболом, мечтала однажды стать врачом, изучала микробиологию.

13 сентября 2022 года полиция нравов задержала Махсу Амини в Тегеране, куда она приехала навестить родственников. Ей вменили нарушение исламского дресс-кода — слишком свободно надетый хиджаб — и, несмотря на протесты брата, повезли в участок. Рутинная процедура предполагала, что задержанной прочитают лекцию о том, как правильно носить платок и быстро выпустят. Но вместо этого через несколько часов в участок вызвали «скорую». Полицейские заявили, что девушке внезапно стало плохо из-за сердечного приступа. Когда Амини привезли в больницу, она уже впала в кому, а 16 сентября умерла, не дожив несколько дней до своего 23-летия.

У Махсы никогда не было проблем с сердцем и здоровьем вообще, поэтому официальной версии трагедии никто не поверил. Быстро всплыли свидетельства очевидиц, ехавших с ней в одном «автозаке», о том, что полицейские оскорбляли и били девушку, и ей стало плохо сразу же, как только они доехали до участка. Результаты вскрытия семье никто не предоставил, но когда тело выдали для похорон, семья обнаружила явные следы побоев. Власти так и не признают вины полиции в смерти Амини — только выразят соболезнования семье.

Новости о гибели Махсы-Джины Амини в сентябре 2022 года всколыхнули всю страну: в столице люди выходили к больнице, где она умерла, а ее похороны в Секкезе превратились в демонстрацию, на которой толпа скандировала «Смерть диктатору!». С каждым днем протесты только ширились, охватывая провинцию за провинцией. Гибель девушки из-за исламского дресс-кода и жестокости полицейских по-настоящему разъярила Иран, и тысячи женщин срывали со своих голов платки, выбрасывали и сжигали их, демонстрируя отказ покориться Исламской республике. Наряду с призывами свергнуть власть верховного лидера на протестах звучал лозунг «Женщина, жизнь, свобода!», восходивший к идеологии курдского сопротивления. Но протест, хоть и разгорелся именно в курдских районах, охватил всю страну и стал самым массовым в истории Исламской республики. Сотни тысяч людей заявили: с нас хватит, нам не нужна эта система. Тридцать лет возмущения

Протесты 2022 года прогремели на весь мир благодаря масштабу и ярости протестующих, но это далеко не первый раз, когда иранцы открыто выступают против властей. За годы существования Исламской республики митинги, забастовки, демонстрации стали неотъемлемой частью жизни страны. Началось все с самой Исламской революции, которая стала кульминацией масштабной уличной активности 1978–1979 годов, а в первые годы после свержения монархии возмущение народа, по крайней мере, его части, обратилось уже против Исламской республики. Однако к концу 1980-х на фоне консолидации власти протесты временно угасают.

Начиная с 1990-х, протесты вновь периодически вспыхивали по стране, превратившись в привычный элемент политического ландшафта. Чаще всего в выступлениях участвовали студенты и молодежь, но случались и забастовки рабочих, и митинги пенсионеров. Какие-то акции оставались мирными, другие приводили к столкновениям с правоохранителями. По большей части такие выступления в последние тридцать лет носили локальный характер. Скажем, дальнобойщики устраивают забастовки из-за маленьких зарплат, или жители приграничного городка протестуют у мэрии из-за проблем с афганскими мигрантами.

Но случались за тридцать лет и более масштабные протесты, разраставшиеся до общенационального масштаба: выступления студентов после закрытия прореформистской газеты «Салам» в 1999 году, «Зеленое движение» за пересчет голосов на президентских выборах 2009 года, протесты против подорожания цен на продукты в декабре 2017 — январе 2018 года, демонстрации после повышения цен на бензин во время «кровавого абана» 2019-го и, наконец, трехмесячные протесты после гибели Махсы Амини в 2022 году.

Каждый раз, когда Иран захлестывали протесты, в западной прессе появлялись предположения, что Исламская республика хрупка и вот-вот рухнет, режиму, мол, осталось всего ничего. Однако коллапса не случилось: раз за разом власти страны успешно преодолевали политические и социальные кризисы. И все-таки протесты вспыхивают снова и снова.

Конец сентября 2022 года

Мани раньше никогда не участвовал в протестных акциях, но теперь его будто подменили. Мани рассказывает, что у себя в районе Ванак выкрикивал в окно лозунги: «Зан, зендеги, азади!», «Марг бар диктатор!»[90] — и прочие антиправительственные речевки, чтобы проверить, как быстро подхватят. Эксперимент показал, что хватает минуты-полутора выкриков с частотой раз в десять секунд, чтобы отозвались соседние квартиры и дома, а дальше Исламскую республику громогласно костерит уже весь район.

Те, кто хочет проявить себя более деятельно, собираются на улицах — правда, с координацией сложно: полиция мониторит соцсети и сразу перекрывает доступ к возможным местам сбора. Но люди все равно находят выход: выезжают вечером на машинах и кружат по городу. Протесты найти легко: где большое скопление людей и сигналят, туда и езжай. Я спрашиваю Мани, неужели он и сам участвовал?

— Позавчера. Мы с Хале и ее матерью пошли к площади Таджриш.

— Твоя девушка взяла с собой мать?

— Именно! Ее мать сама