Книга Тёмный гений Уолл-стрит: Непонятая жизнь Джея Гулда, короля баронов-разбойников - Эдвард Дж. Ренехан мл.

не хватало 10 000 акций по той же цене, что и у Смита. Эта информация стала ценной для Гулда, когда Моросини, который последовал за Джеем из Erie, сообщил о большом интересе к Northwestern со стороны Огастуса Шелла и зятя Вандербильта Хораса Кларка. Оба человека уже много месяцев всерьез покупали акции. Тем не менее, пока они не поговорили с Гулдом, своим бывшим заклятым врагом в делах Erie, они совершенно не знали об обширных коротких позициях в Northwestern. Теперь, благодаря Гулду, они спланировали поворот и начали скупать акции.

Сразу после 11 ноября, когда в Бостоне произошел сильный пожар, заставивший рынки приостановиться, их «бычьи» акции взяли небольшой перерыв. Смит тем временем увеличил свою короткую позицию еще на 10 000 акций по 75, поскольку за год до этого он сорвал куш на шортах после пожара в Чикаго. Однако на этот раз рынки восстановились с ужасающей быстротой. В среду, 20 ноября, Северо-Западный рынок достиг отметки 95, и к этому времени Смит, Дрю и другие «медведи» рыскали по улицам, отчаянно ища акции для покрытия своих позиций. Но, конечно же, как вскоре поняли медведи, Гулд, Кларк и Шелл устроили блестящую ловушку для медведей и надежно удерживали позиции. «В этой акции, — сообщала газета „Геральд“, — угол был выстроен так тщательно, аккуратно и артистично, что жертвы должны были либо изящно согласиться на то, чтобы им перерезали финансовое горло, либо сделать один отчаянный шаг для компромисса или мести».[368]

В этот момент Смит посетил Гулда и потребовал, чтобы тот выпустил необходимые Смиту акции. Когда Гулд отказался, Смит выдвинул ультиматум. Иск Erie к Гулду на 10 миллионов долларов был недавно отозван за недостаточностью доказательств. Смит напомнил Гулду, что эти доказательства можно найти в старых бухгалтерских книгах Smith, Gould & Martin, которые могли многое рассказать о финансовых манипуляциях Гулда в те годы, когда он и Фиск управляли Erie. Смит пригрозил передать соответствующие записи президенту Erie Уотсону, если Гулд не выпустит свои акции Northwestern. Однако Гулд, казалось, не был обеспокоен. «Очень хорошо», — сказал он Смиту. «Передайте их. У меня нет возражений».[369]

В четверг, 21-го числа, в тот же день, когда Смит передал Уотсону свои книги, Northwestern достиг отметки 100. Позже днем Уотсон подал иск, требуя от Гулда вернуть 9 726 541,26 долларов, которые, по словам Уотсона, он присвоил у Erie, и судья выдал ордер на арест. Предупрежденный угрозой Смита в среду, Гулд был готов к тому, что в пятницу шериф явится в офис компании Osborne & Chapin на Брод-стрит, 34, где работал Гулд. Кларк и Шелл сопровождали Гулда в полицейский участок. Там они встретились с последним личным адвокатом Гулда, который также принадлежал Твиду, — совсем молодым Элиху Рутом, будущим военным и государственным секретарем. Ордер на арест Гулда предусматривал залог в размере 1 миллиона долларов, который Кларк и Шелл быстро внесли. За те полчаса, что Гулд находился под стражей, курс Северо-Западной биржи подскочил со 105 до 165. Последняя ставка на бирже в тот день составляла 200, но желающих не нашлось. Во время послеобеденных торгов в отеле на Пятой авеню акции поднялись до 210 и 300.

На следующее утро, в субботу, Северо-Запад открылся на отметке 150. Некоторые ошибочно полагали, что это падение стало сигналом к перелому, возможно, вызванному арестом Гулда. На самом деле Гулд и его соратники просто сжалились над несколькими мелкими операторами, предоставив им краткое окно, через которое можно было сбежать по разумным ценам. Благотворительность Гулда, как заметила газета New York Sun, была совершенно прагматичной: «Это соглашение с мелкими шортами по тем ценам, которые они могли заплатить, было хорошо для брокеров и гораздо лучше для партии мистера Гулда, поскольку оно предотвращало неудачи и панику, которая могла лишить быков величайших плодов их блестящей победы».[370] Крупные игроки, такие как Смит и Дрю, оказались предоставлены сами себе. Дрю уступил 1,5 миллиона долларов, а Смит был вынужден довольствоваться 200 долларами, потеряв около 5 миллионов долларов. После этого он потряс пальцем перед лицом Гулда и разглагольствовал: «Я доживу до того дня, сэр, когда вам придется зарабатывать на жизнь, расхаживая по этой улице с ручным органом и обезьяной». На что Гулд ответил: «Может быть, так и будет, Генри, может быть, так и будет. И когда мне понадобится обезьяна, Генри, я пошлю за тобой».[371] Гулд и его коллеги заработали на этом углу более 20 миллионов долларов.

После эпизода с Северо-Западом газета «Геральд» нехотя поздравила Гулда с «одним из самых блестящих и успешных ударов финансовой стратегии в анналах Уолл-стрит».[372] Но после того как газета «Нью-Йорк Коммершиал Адвертайзер» благосклонно отозвалась об успехе Гулда и остальной «партии Вандербильта», он дистанцировался от этого дела.13 Но после того как газета New York Commercial Advertiser положительно отозвалась об успехе Гулда и остальных членов «партии Вандербильта», коммодор написал письмо, чтобы дистанцироваться от этого дела. Письмо Вандербильта редактору «Рекламодателя» появилось 26-го числа: «Сэр: Недавний „угол“ в Нортвестерне вызвал много комментариев в прессе. Мое имя ассоциируется с именем мистера Джея Гулда и других лиц, имеющих отношение к этой спекуляции, и тем самым мне была причинена грубая несправедливость…Почти постоянное упоминание… моего имени в связи с именем [Гулда] очень похоже на попытку ввести общественность в заблуждение, к моему ущербу».[373]

Через день репортер New York Sun попросил Вандербильта рассказать о своем презрении к Гулду. Не желая вдаваться в подробности сложных финансовых сделок последних нескольких лет, старый коммодор вместо этого сказал, что Гулд ему не нравится из-за его лица. «Ни один человек не может иметь такое лицо и при этом быть честным», — сказал Вандербильт. «… Всемогущий Бог наложил печать характера каждого человека на его лицо. Я прочитал мистера Гулда как открытую книгу, когда впервые увидел его…Вы имеете право утверждать, что я считаю мистера Джея Гулда проклятым негодяем. Вы не можете выразиться слишком категорично». На просьбу ответить на это, обескураженный Гулд предположил, что, возможно, Вандербильт в свои семьдесят девять лет страдает старческим маразмом. (Гулду было тридцать шесть лет). Затем он добавил: «Что касается его критики моей внешности, то в своем благочестии он должен приписывать любые недостатки в этом отношении той же Мудрости, которая даровала ему его хорошую внешность».[374]

Джей понимал, что дело, возбужденное против него Питером Х. Уотсоном и железной дорогой Эри, подкрепленное разоблачительными бухгалтерскими книгами Smith, Gould & Martin, почти наверняка увенчается