Книга Тропа предела - Антон Валерьевич Платов

зажмурился на мгновение, и слезы выкатились из глаз, проложив две влажные дорожки по его щекам. — Сэр Риг… он… так хотел… Сэр Арадар из Каэр-на-Вран, я, Арни из Ховарда, прошу посвящения.

Я удивился бы, если бы звон Силы вокруг и внутри меня не заглушал бы все остальное. Мальчишка просил посвящения в рыцари — его учитель погиб только что, на наших глазах. Я подумал, что не имею никакого права провести этот обряд — у нас, на Севере, все совсем иначе; я сам не был посвящен в рыцари по обычаям Летней Страны…

И вдруг я подумал, что Риг и Логи вместе нарекли меня Красным Рыцарем, Рыцарем Дороги… Я понял тогда: они знали, что погибнут оба…

«Обряд суть лишь внешнее отражение того, что происходит на самом деле», — вспомнил я вдруг слова колдуна Рату.

— Да, Арни, — сказал я мальчишке.

Я повернулся и медленно пошел, преодолевая напряжение Силы, к месту боя. Я нагнулся и взял из мертвых рук Рига его меч. Я вернулся назад.

Мальчишка по-прежнему стоял на коленях.

Я всмотрелся в его лицо: он был совсем молод, на несколько лет моложе Дэна, но та печаль и то благородство, что видел я на лице сэра Рига, уже коснулись его.

— Арни-оруженосец, — сказал я, поднимая меч Рига над его головой, — готов ли ты принять тяготы, что сулит рыцарский меч? — я импровизировал на ходу, не зная подробностей настоящего ритуала посвящения.

— Готов, — шепотом ответил мальчишка.

— Тогда, во имя Того, Кто Ведет, встань, сэр Арни из Ховарда… Белый Рыцарь.

И я коснулся мечом Рига его плеча. Арни вздрогнул, и я сам почувствовал, как по клинку стекает в мальчишку разлитая в воздухе Сила.

Звон прекратился. Сила ушла.

…Новый Белый Рыцарь поднялся на ноги, пошатнулся на миг, выпрямился, взглянул мне в глаза.

Коротким движением я перебросил меч Рига так, что клинок оказался лежащим на двух моих ладонях. Я протянул его мальчику. Нет, не мальчику — Рыцарю Света.

Он принял меч двумя руками, поцеловал клинок и поклонился мне, коснувшись руками с мечом земли…

Он ушел в лес по дороге, которой пришел вместе с Ригом; ушел, не обернувшись — быть может, боялся расплакаться, быть может — потерять решимость.

…А потом мне показалось, что мир поворачивается, что самое время ломается, рвется пополам, обращаясь в собственное отражение, и Сила вновь наполняет пространство — Сила, отраженная в себе самой. Из-за деревьев с противоположного конца поляны вышел другой мальчишка — с черными, как смоль, волосами, в черных сапогах, штанах и куртке. На вытянутых руках он нес перед собой меч. Я замер.

И словно отражение Арни, он опустился передо мной на колени. Я вздрогнул: злая усмешка была на его лице. Он смеялся — надо мной, над слезами Арни, над рыцарями, что только что покинули этот мир… Я зарубил бы его, не задумываясь о том, что передо мною ребенок, если бы наследственный дар читать людей по их лицам не сказал бы мне: прежде всего он смеется над самим собой. И как слезы на лице Арни, усмешка на лице этого оруженосца была таким же выражением его силы… и его слабости.

— Я, Ульв из Малсбери, оруженосец сэра Логи, Черного Рыцаря, прошу посвящения у тебя, сэр Арадар из Каэр-на-Вран.

Я подумал, что это справедливо. Они вместе — Рыцарь Света и Рыцарь Тьмы — дали мне имя, и их ученики вместе вступят в Игру, посвященные одним и тем же человеком. Рыцарем Дороги…

Я принял меч из рук Ульва.

Я сказал нужные слова и посвятил его в рыцари именем Того, Кто Ведет. Трижды — на разный лад — звучало сегодня имя этого бога. Владыка Павших. Отец Живых. Тот, Кто Ведет. Но я знал, что у этого бога есть еще и четвертое имя…

…Новый Черный Рыцарь, Рыцарь Тьмы поднялся на ноги, поклонился до земли, принимая меч Логи. Потом повернулся и зашагал прочь.

Я остался один.

Сколь же печальным показалось мне тогда самое мое странствие, приведшее меня на эту поляну тягостного одиночества и послужившее причиной гибели двух благородных рыцарей. Теперь, когда уже закончился их бой и их путь на этой земле, яснее виделись мне и искреннее добросердие сэра Рига, и непреклонная устремленность сэра Логи, достойная рыцаря и сенешаля. И пусть неведомо было мне, что же вело их в пути, печаль наполняла мою грудь при мысли о том, что именно из-за меня сложили головы два мужественных воина.

Подумалось мне и о том, что некому теперь указать мне путь в Ничейные Земли. Что-то сейчас с Дэни, первым и единственным моим другом, встреченным на большой дороге и там же потерянном, подумалось мне…

И, измучившись печалью и тревогой и не зная, что делать, уже собрался я опуститься на большой валун и обхватить голову руками, как кто-то негромко позвал меня со стороны леса, в котором скрылся сэр Ульв, Черный Рыцарь. И я обернулся, уже узнавая голос и боясь ошибиться.

Я не ошибся.

У деревьев стоял Дэн.

ГЛАВА 5

СТРАШНАЯ ЧАСОВНЯ

Никогда раньше не думал я, что могу радоваться так сильно. Быть может, очень уж печально было мне только что, а может, и правда не бывало у меня раньше поводов для такой радости. Мой первый бой? Это был восторг, но не радость. Первая ночь праздника Середины Лета? Я малодушно бежал тогда из рассыпавшегося хоровода, не отвечая на взгляды девушек и опасаясь, что они видят во мне не просто Арадара — вчерашнего Арта, — а наследника Каэр-на-Вран. Находка Яррана? Нет, это тоже было что-то совсем другое…

Мы с Дэном молча пошли друг навстречу другу и так же, ни слова ни говоря, обнялись. Для меня это было