Книга Турнир для сиротки - Александра Черчень

мои губы жадным поцелуем. Исступленным, нетерпеливым – в нем было все, что герцог испытывал и хотел бы со мной сделать. И, шалея от такой страсти и от собственных чувств, я запустила пальцы в его волосы и с жаром ответила.

Он тихо рыкнул. Разжал объятие, но я не могла оторваться от его тела. Такого сильного, такого горячего, такого нетерпеливого… как и касающиеся меня властные руки, настойчивые губы…

Тарис раздевал меня.

Пуговицы платья словно сами выныривали из петелек, лишь оттого, что герцог касался их кончиками пальцев. Наконец шелковистая ткань сползла с тела и осталась лежать на полу.

– Какая же ты красивая!

Тарис отступил на шаг и перехватил мои руки, метнувшиеся вверх – прикрыть грудь. Я чувствовала себя обнаженной, несмотря на то, что стояла в белье. И где-то на краю сознания всплыла мысль: как же хорошо, что подруги подарили мне на помолвку этот комплект и заставили надеть его сегодня утром…

– Не нужно, Хелли. Я хочу видеть тебя…

Я вздрогнула и замерла. Словно почувствовав мой настрой, Тарис стал действовать гораздо нежнее и медленнее. Погладил по щеке и игриво потянул за выбившийся из прически локон. Коснулся волос, доставая из них первую шпильку. А после, вторую, третью… пятую… Пряди падали на спину и плечи, даря иллюзию закрытости, иллюзию защищенности.

Дав мне это обманчивое чувство, он одним легким движением расстегнул на мне бюстье. И иллюзия тотчас испарилась, стоило заглянуть в синие глаза.

Длинные пальцы коснулись моей шеи, скользнули вниз по ключицам, к округлости груди. Очертили ее, погладили нежное место прямо под полушарием и наконец-то коснулись нежной вершинки, заставив меня отчетливо вздрогнуть.

Я качнулась вперед, желая наконец-то поцеловать его и затуманить этим голову. Было невыносимо стоять перед ним в одном белье. Перед ним, одетым и застегнутым на все пуговицы в прямом смысле слова.

Тарис поймал меня в объятия и жарко ответил на поцелуй, который из простого соприкосновения губ почти сразу перешел в нечто откровенное. Приглашающее, обещающее…

Я даже не поняла, как мы оказались на постели. Не знаю, когда стянула с герцога рубашку, но запомнила, как небрежно швырнула ее на пол, в компанию к моей одежде.

Когда мы наконец-то прикоснулись кожа к коже, то задрожали оба. Но, наверное, я сильнее, ведь горячие губы Тариса слишком хорошо знали, что надо делать. Он долго, вдумчиво изучал мое тело. А я… я сходила с ума, лишившись всякого стыда и стеснения.

Мне было неважно, где именно находятся его губы и пальцы, если это дарит мне такое невероятное наслаждение. Казалось, что Тарис поставил себе целью узнать, сколько же именно раз я могу взлететь на вершину блаженства.

После первого я несколько минут лежала, уткнувшись ему в плечо и сотрясаясь от волн удовольствия, которые словно цунами расходились по телу. Он дал мне отдышаться – и поцеловал вновь. И еще раз. И еще раз…

И уже не только в губы, отчего я должна была сгореть от стыда. Но сгорела от страсти, в огне которой исчезло смущение.

Уже все было неважно, кроме него.

Моего любимого. Моего единственного. Моего лучшего в мире…

– Хелли? – шепнул Тарис мне на ухо, лежа за спиной и лаская одной рукой мою грудь, а другой спускаясь по животу все ниже и ниже.

– Да-а-а? – протяжно застонала я, не понимая, с чего это он решил поговорить в такой момент.

– Ты уверена? – В мои ягодицы уперлась его твердая плоть, наглядно демонстрируя, что шутки и игры кончились. – Если хочешь, мы можем оставить все как есть. Я не буду настаивать.

Остановиться? Сейчас? И не узнать, как же может быть, если позволить ему все-все-все?

– Я уверена! – Прогнувшись в пояснице, я прижалась к нему. – Хочу быть твоей до конца.

– Хор-р-рошо, – с чуть заметными рычанием проговорил Тарис и перевернул меня на спину. Запустил руку во влажные от пота волосы, сжал у корней и поцеловал так, что можно было достичь вершины от одного только поцелуя.

А после… после это случилось.

Боль обожгла меня, смывая туман страсти, и я с криком выгнулась. Мужчина замер.

– Тихо, милая, тихо… – Он целовал мои скулы, стирая с них покатившиеся слезы. А потом освободил одну руку и сложил пальцы для заклинания. – Сейчас я обезболю.

– Не надо, – выдохнула я в ответ, прислушиваясь к своим ощущениям.

Внезапная, резкая боль уже стихала, а если магически обезболить, то я вообще ничего не буду чувствовать.

А я хочу запомнить каждую деталь этой ночи!

Боль действительно отступила. Осталось лишь ощущение наполненности. И легкое нетерпение… мне хотелось… хотелось чего-то.

Я пошевелилась под Тарисом и скользнула руками по его спине вниз, к пояснице. Он длинно выдохнул и подался назад, чтобы спустя миг вернуться в меня, вновь заполняя собой.

Блаженство возвращалось.

Словно туманность, в которой рождались звезды моего наслаждения. Они зажигались, сначала крохотными искрами, потом превращались в огромные, яркие… чтобы наконец взорваться подобно сверхновым.

И смыть все мои силы этой ударной волной.

Тарис с рыком прикусил мое плечо и содрогнулся, получив уже свое наслаждение.

Лег рядом, сгреб меня в охапку и, коснувшись виска нежным, благодарным поцелуем, сказал:

– Я люблю тебя, девочка моя. Больше всех и всего в этом мире.

– И я тебя люблю. Ты мой самый лучший. Мой единственный!

Мы еще некоторое время лежали, тесно переплетясь и лениво поглаживая друг друга. На продолжение сил не было, но и возможности оторваться друг от друга – не было тоже.

Жалела ли я, что не дождалась свадьбы как хорошая девочка?

Нет, конечно!

Молодец, что не дождалась!

* * *

На рассвете следующего дня, в очередном совершенно неизвестном месте

Натан Реманс

– Наверняка уже отстроился, с-сволочь… – тихо процедил сквозь зубы Натан Реманс, оценивая местность, очень похожую на ту, где он провалялся в наведенном сне всю сессию и не только ее.

Опять лесок на окраине столицы, опять метров двести в поперечнике. От предыдущего леска этот отличался, пожалуй, только одним: высоко на дереве, под которым стоял маркиз, возмущенно стрекотала белка. Или не белка. Да, точно, мырк.

– Не совсем отстроился, раз тут еще кто-то живет, – тоже шепотом откликнулся Шерик и вдруг полез на дерево. Не иначе предупреждать мырка о грядущей опасности.

Но жуткие картинки, увиденные в лаборатории мерзавца-мага, по сию пору являлись Натану не то чтобы в кошмарах, но в очень, очень неприятных снах. А потому останавливать рысенка он не стал. Хотя и не стоило отпускать Тарисового питомца далеко от себя…

Разумеется, оба были тщательно укрыты пологами беззвучия и невидимости. Затратно, но в данной ситуации жизненно необходимо. Однако маркиз Реманский не доверял даже пологам, правильно оценивая своего врага: сильный, весьма умелый, неординарный маг.

Хотя почему враг? Понятно, что этому магу никакого дела до Натана больше нет и не будет.

Так что не враг, нет. Объект мести.

Гоблин, работавший в таверне «Хороший