Книга Грехи и погрешности - Алексей Владимирович Баев

уже не нужна. Старик сидел и, не мигая, смотрел в потолок, синюшно сверкающий лампами дневного света. На губах застыла улыбка абсолютно счастливого человека…

Любопытство пересилило порядочность. Лена открыла записную книжку. Та, видимо, выпала из кармана Георгия, когда санитары перекладывали тело со стула на носилки.

Нет, ничего интересного. Имена, адреса, телефоны. На разных языках. И это закономерно, понятно. Известный музыкант. Катался по всему миру. Везде друзья и знакомые.

Женщина собралась положить книжицу на тумбочку, когда та выскользнула у неё из рук и шлёпнулась на пол. При этом откуда-то из межстраничного пространства выскочила сложенная пополам бумажка. Она вспорхнула пёстрой бабочкой и мягко спланировала на подоконник.

Лена вскочила с кровати и, словно девчонка, в два прыжка достигла окна. Взяв обрывок в руки, она увидела непонятные символы на совершенно незнакомом языке. Повернула листочек обратной стороной, и брови поползли вверх. Ровным красивым почерком, явно мужским, без изысков, был аккуратно выведен, должно быть, перевод:

«Даже в смерти самой всегда найдётся капля жизни, как в жизни заложено смерти неминуемой начало».

– Чушь какая, – с лёгким пренебрежением в никуда проговорила Лена и, скомкав бумажку, бросила её в открытую форточку.