Книга Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еле дождались, пока Сян откроет дверь на лестницу, а затем дверь на втором этаже своего медкабинета.
Баллон с водой я пристроил в уголок, а сам в кресло присел с тросточкой, пока Сян бойцов перевязкой пытает.
— Я слышал, Чан, у тебя завтра тройное свидание, — не преминул прикольнуться один из бойцов, которому Сян снимала фиксирующий пластиковый лубок. Сян тут же не преминула сделать ему больно:
— Ай! Я же шутя!
— А я тоже пошутила, — угрюмо отозвалась Сян, бросая лубок в мусорный контейнер.
— Не беспокойтесь, доктор, — отозвался второй боец, еще дожидавшийся своей очереди на экзекуцию. — Великолепный Чан всыпет этим оборзевшим, это уж само собой разумеется.
— О! — удивилась Сян. — Великолепный, да?
И чего на меня так смотреть? Я и сам изрядно прифигел.
— Великолепный? — озадаченно повторил я.
— Ну, так в анонсе написали в приложении Системы.
Я быстро вытащил мобильник, запустил Систему — и впрямь, первым делом загрузился баннер на весь экран.
«Только завтра, на Пустыре, один ранговый бой! Великолепный Чан vs Громовая Троица Северного Предела Небес!»
— Да ты что, — пробормотал я. — Вы это серьезно?
— Янсен, анонс уже выложил? — безразлично поинтересовалась Сян обрабатывая бойцу руку. — Быстро это он.
— Так это ваших рук дело? — допер я.
— Это все Дзянь. И думаю, «Великолепный» — ее рук дело тоже. Уже давно стоило подумать о твоем личном бренде.
— Чан Великолепный! Великолепный, — усмехнулся я, словно смакуя слово на губах. — Похоже на псевдоним какого-то фокусника.
Сян пожала плечами и буркнула с нотками ревности:
— Ну, Дзянь не в состоянии отзываться о тебе в сдержанных выражениях.
— И ты ее не остановила? И вообще не остановила от всей этой… буффанады?
— Не остановила. Должна же я как-то компенсировать испорченный выходной?
Бойцы откровенно лыбились, слушая нашу перепалку.
— Так может я бы смог что-то поинтереснее устроить? Цветы там, розы какие-нибудь в горшках…
— Мне так больше нравится. И, спасибо, ты уже все устроил, в лучшем виде, больше уже не надо.
Ну, я эти обидные речи мимо ушей-то пропустил, но в глубине души, по правде, немного затаил, да. Не то, чтобы обиду, но желание доказать. Не люблю, когда меня вот так вот отчитывают. Не малой уже, как бы. Попьем мы еще пива с суши, будет и у меня шанс ответно проставится.
Тут я понял, что народ в кабинете, включая Сян, в некотором офигении смотрит, что там за окном делается. Подошёл и выглянул в окно — а там стало весьма интересно.
Перед подъездом была небольшая терраса и пара ступеней до тротуара, и вот на этих ступенях какой-то неловко двигающийся мужик в архаичном синем халате с вышитыми по шелку золотыми пионами встав на колени, развязал платок на ящичке, который в этом платке похоже сюда и принес. Позади мужика уже собиралась небольшая толпа с поднятыми для съемки мобильниками, тут с этим быстро, на интересное разом толпа собирается.
— Госпожа Сян, — крикнули из коридора. — Там вас зовут.
Мы все вышли наружу к мужику.
— Вам что-то от нас нужно, почтенный? — с поклоном спросила Сян и потом чуть не охнула, приглядевшись.
Мужик, надо сказать, плохо выглядел. Так, словно его долго и тщательно резали по лицу и рукам тупыми ножами, а потом бросили это безнадежное занятие и просто переломали ему все кости, включая лицевые. Мужик-то выжил, кости срослись, но все как-то криво…
Одна из женщин позади мужика склонилась в поклоне и произнесла:
— Смиренный проситель, преподносит, свой скромный дар и обращается к Великолепному Чану с незначимой просьбой…
— А? Чего? — не очень умно отреагировал я. — Просьбой?
— Рынок полнится слухами о том, что Великолепный намерен завтра в полдень преподать урок Громовой Троице Северного Предела.
— Есть такой план, — угрюмо отозвался я
— Смиренный проситель надеется, что его дар, будет достаточным, чтобы проявить к его противникам всю возможную безжалостность и твердость, коей молодой господин Чан прославлен.
— Безжалостность? — немного удивился я — Прославлен? А ему-то какое дело, как я с ними обойдусь, нежно или безжалостно?
— Смиренный проситель пострадал в схватке с Громовой Троицей полгода назад, и теперь надеется, что его обидчикам будет воздано сторицей.
— Ну, предположим. А мне то это нафига? — настороженно отозвался я. Темная какая-то история, честно говоря и зачем мне в неё влезать не понятно.
Мужик дрожащими исковерканными пальцами откинул крышку лаковой шкатулки на развернутом платке.
— Что это? — склонился я над ящичком. — Ух ты!
Вопросы, зачем мне это — все как-то сразу и отпали.
Там на красной подушке лежала пара вполне современных по дизайну бойцовских перчаток без пальцев. И у каждой в тыльной части сияло по циановому шаоданю!
Вот это реально пацанский подгон!
Я вытащил обе перчатки — точно, многослойные, дышащие с кевларовыми вставками над костяшками кулаков, профессиональные перчатки для муай-тай! Такими в любую челюсть заехать не грех! Если, я каждую использую для моего коронного цианового удара, у меня будет смерть всему в каждом кулаке! От такой троечки в голову годзилле поплохеет.
— Можешь быть уверен, — произнес я разглядывая перчатки, — Я эту троицу отделаю до потери пульса.
— Этот смиренный проситель очень рад, что вы выйдете на этот бой в его перчатках, ведь именно в них он встретил свой последний бой.
Я перевел взгляд на мужика.
— А какой у тебя уровень, почтенный?
— Квадрат, — ответила за него женщина. — У вас его называют четвертым.
Тут я немного завис.
— В смысле? Это его четвертый, плюс перчатки? То есть расширенный до шестого?
— Молодой господин все понимает верно.
— Вы хотите сказать, что эти цирковые обезьяны, единицы несчастные, так отделали четвертый уровень плюс два?
Мужик склонился в самоуничижительном поклоне. Он не выглядел лохом. И мальчиком для битья не выглядел. Скорее он выглядел человеком, скрутившим в узел распиравшую его ярость и беспомощность ради акта чистой, безпримесной мести.
Твою мать, как? Троица из моего детства? Как они смогли уделать этого матерого культиватора? Когда они успели стать такими навороченными? Каким образом, а?
— Смиренный проситель будет присутствовать завтра на месте схватки, чтобы поддержать неукротимый дух своего благодетеля, дозволенным образом. И всех
