Книга Стеклянный дом - Ева Чейз

девочке чего-нибудь сладкого, – говорит женщина-констебль Большой Рите.

Большая Рита хватает меня и прижимает к себе и к малышке, которая проснулась и начала плакать. Когда полицейские обступают маму, чтобы вывести ее из комнаты, она хватает мою руку и сжимает в своей. И впервые за много месяцев я чувствую, как ее любовь льется в меня сквозь кожу, пропитывает мое тело, как краска, розовая и теплая.

Хлопает входная дверь. Мы резко оборачиваемся.

– Джинни, милая, я дома. – Дуновение свежего воздуха. Шаги. Папа появляется в дверях. Его руки замирают, так и не успев до конца ослабить галстук. – Это что еще за вечеринка в честь моего приезда?

45

Сильви

Я ПЛАНИРОВАЛА ОТПРАВИТЬСЯ прямиком в Лондон. Не оглядываясь. Но после странностей, которых я наслушалась в доме Мардж, я не нахожу в себе сил сделать это. Через полчаса после того, как Фингерс захлопнул входную дверь у меня за спиной, у меня все еще дрожат руки. Голова мутная, мысли отрывочные. Так что я сижу в машине, слушаю Ника Кейва и пытаюсь собрать себя в кучу, пока дождь стекает по лобовому стеклу. Я перекатываю на языке имя Джо и пытаюсь понять, почему в глубине души рада, что не узнала еще и фамилию. Это нормальная реакция? Или просто трусость? Еще одно свидетельство того, что я не в состоянии посмотреть в глаза своей родословной. Во рту привкус туши для ресниц. Я плачу. Окна в машине запотевают.

Потом дождь прекращается. Солнце прорезается сквозь облака, горячее и неумолимое, и я чувствую себя немного глупо. Я выхожу из машины и вдыхаю сладкий запах влажной травы. В голове проясняется. На душе становится легче. И я вдруг понимаю, что должна сделать, прежде чем уеду отсюда. Я должна увидеть лес. Одна.

Лес – осознаю я, входя под его сень, подчиняясь ему, – раскрывает свою истинную природу только одинокому путнику. И я ему безразлична. В этом месте у меня не больше прав на существование, чем у лисицы или куста ежевики. Я решаю, что мне это нравится. В этом есть какая-то свобода. В какую сторону?

Впереди развилка. В одну сторону ведет узкая дорожка в тени деревьев, чьи изумрудные кроны смыкаются над головой. Наверное, здесь можно срезать до деревни. Дорожки всегда куда-нибудь ведут.

Через пять минут ходьбы я замечаю высокий забор в глубине леса подальше от дороги. Над ним виднеется крыша. Заинтригованная, я углубляюсь в чащу и обхожу забор по периметру, пока не добираюсь до садовой калитки, через которую можно рассмотреть дом. Роскошный до неприличия. Я с завистью осознаю, что это идеальный дом прямиком из моих фантазий, в которых я разбогатела, нарожала кучу очаровательных диких детишек и вышла замуж за актера Доминика Уэста. Ну, может, в следующей жизни все получится.

Табличка над главными воротами гласит: «Особняк Уайлдвуд»[11]. Если бы у меня был такой дом, я бы назвала его точно так же.

Я стою и глазею, мысленно рисуя сцену в духе семидесятых: босые дети бегают по лесу с перьями в волосах, молодая няня гоняется за ними, выкрикивая их имена. Я прислоняюсь к стволу огромного тиса – он на сотни лет старше меня, и морщин на нем больше. Охваченная внезапной нежностью к этому дереву, я сползаю вниз, сажусь на корточки на приятной упругой земле, по-прежнему сухой, похожей на циновку. Птицы начинают чирикать, предупреждая друг друга о присутствии чужака.

Я проверяю телефон: сеть не ловит; один пропущенный звонок от моего агента Пиппы, которая, скорее всего, хочет узнать, закончится ли когда-нибудь мой отпуск по семейным обстоятельствам; еще один – от обеспокоенной подружки, которая обзавелась несколько раздражающей привычкой каждый раз говорить мне: «Нельзя так себя запускать», как будто расставание после долгих лет брака – это самоубийственный поступок, первый шаг навстречу опасному пофигизму и неконтролируемому зарастанию волосами по всему телу. Я даже рада, что сеть не ловит, потому что я не могу примирить свою лондонскую жизнь вот с этим. Я не могу одновременно жить в двух этих мирах. Не могу быть двумя людьми одновременно. Так что я отгораживаю свои ипостаси друг от друга. Наверное, это и помогло так долго оставаться в браке со Стивом.

Я зеваю. Тело тяжелое, как во сне. Меня выматывает эта необходимость постоянно сопоставлять и изолировать несочетающиеся части себя. Значит, я не справляюсь? Или просто начинаю расслабляться? Наверное, и то и другое. Может, поэтому лесные прогулки сейчас в моде?

На поверхность всплывает воспоминание. Мы с папой гуляем по пляжу неподалеку от нашего дома. Папа наклоняется и подбирает кусочек выброшенного морем дерева, бледный и гладкий, полый внутри. Я сказала: «Как череп». Папа ответил: «Да, Сильви, именно так», а потом рассказал мне, что если рассечь человеческий мозг, очень тонко его нарезать, как салями, и посмотреть на него через микроскоп, то увидишь деревья. Дендриты, так они называются. И все твои мысли, все крошечные электрические послания, перебегают с ветки на ветку. «У каждого из нас внутри лес, Сильви», – сказал отец, а потом обнял меня и поцеловал в макушку.

Сегодня его слова кажутся мне мудрыми и правдивыми. Я как будто воссоединяюсь с утраченной частью себя – с той маленькой девочкой, которая забиралась на деревья, чтобы почувствовать, как качаются верхние ветви и на голову ложится корона из листьев. Я закрываю глаза и улетаю куда-то в северное сияние, дрожащее на обратной стороне век. Кажется, что земля дрожит под ногами. А потом это происходит. Возникают смутные очертания, как зернистое изображение на УЗИ. Это я. Младенец. Я лежу на пеньке и плачу.

– Прошу прощения, у вас все в порядке? Вам нужна помощь?

Звук обрывается. Боже, да его я издавала. Я открываю глаза и вижу ослепительно-белые зубы. Бороду.

– Лес всегда навевает людям довольно дикие сны. – Незнакомец смотрит на меня с подозрением – может, пытается понять, не под веществами ли я.

Он очень красивый, медленно осознаю я. Голубые глаза.

– Вы не местная? – спрашивает он, пытаясь понять, откуда я взялась.

– Из Лондона. – Слишком длинная история.

– А. – Он улыбается понимающей улыбкой и кивком указывает на дом. – Вы уверены, что все в порядке? Если вам нужно отдохнуть – пожалуйста, заходите.

Я стряхиваю листья с джинсов.

– Все в порядке, правда. Мне просто неловко. – Но внутри и впрямь появилось болезненное усталое чувство, как бывает, когда хорошенько поплачешь. – Если вы мне подскажете дорогу до деревни, буду весьма благодарна. Я припарковала там машину.

– Конечно.