Книга 100 лет тому назад. Часть третья - Андрей Коткин

в последний раз я эти самые тренировки, да что б до изнеможения, проводил? Все какие-то дела и заботы находятся. Впрочем, мать же по хозяйству вкалывает с утра до вечера, авось, Выносливость сможет таким образом прибавить, естественным, так сказать, путем. Но сказать ей о своих мыслях все равно стоит.

Так за разговором с матерью и не заметил, как Дашка из школы пришла. Зухра ее тут же сграбастала и в их секретный уголок за печью уволокла. Ну, не прямо так, уволокла, правильнее сказать, они вдвоем, с общего согласия туда утопали. Интересно, о чем могут секретничать девчонки в их возрасте?

Только мысль про это мое любопытство в голове завелась, я внезапно стал слышать все, о чем за печкой негромко проговаривают. Ага, это так Внимательность у меня работает. Я-то сначала вообразил, что она исключительно остроту зрения повышает. Нет, любой орган чувств, мне только сосредоточиться на том, что хочу ощутить, необходимо бывает.

— Все-таки мой брат неисправимый болван, чурка строеросовая! — Это моя сестренка, оказывается, обо мне такого невысокого мнения.

— Не говори так о Сашке, он замечательный и всегда обо мне заботится.

Хм. Зухра меня никогда в глаза Сашкой не называла. Все дядя Саша кличет.

— Замечательный бы давно заметил, что девушка по нему сохнет. — Категорично, по-подростковому, заключила, как припечатала Дашка.

— Так у него до недавнего времени невеста была, а он однолюб. — Ага, а Зухра меня в этом разговоре постоянно защищает. Знала бы она, какой я однолюб! Кстати, эксперимент с тотемом Айгуль я так и не провел. Он по-прежнему где-то в моем Карманном мирке валяется. Непорядок.

— Дурак он! Эта Полина просто позволяла себя любить, а он и повелся, как бычок на веревочке. Прямо зла не хватает, что не может разглядеть, что у него под боком творится.

— Не дурак. Просто он взрослый, ему женщину хочется, а я еще только в форму входить начала, потому и повелся на сиськи этой Полины.

Кстати, да. Как-то незаметно, Зухра ведь приняла очень приятные глазу формы. Просто она всегда на глазах, не замечал до этого ее изменений. И на личико очень смазливая. Глазищи вон, какие огромные, на пол-лица практически…. Стоп-стоп! Это я что, сейчас всерьез размышляю о Зухре, как о женщине? Позор на мои седые волосы! Впрочем, до седых волос мне в этой жизни еще далеко, да и Зухра на моем фоне на племянницу уже никак не тянет. Максимум на младшую сестру. Причем с не очень большой разницей в возрасте. А-а! Опять я об этом! Срочно на что-нибудь другое переключиться!

Ну, вот, долго ли, коротко, подошли к концу девчачьи прощания. Вышли из-за печки, обнялись напоследок. Зухра с мокрыми глазенками ко мне подошла. Ее в мой Карманный мирок, по устоявшемуся обычаю, переправил. Попрощался еще раз с матерью. Жалко, отец на работе….

Оставив родных дома, вышел в огород. Яблоня, хоть уже и сбросила большую часть листвы, за укрытие еще вполне сойдет. Впрочем, в соседском огороде в этот час все равно никого не было. Это я так, чисто в тренировочных целях, примерился, нет ли свидетелей. Зеркало портала на фоне общей громады пожарной башни показалось небольшим. Просто шагнул в него, подсознательно ожидая встречи лбом с твердой поверхностью кирпичной кладки. Но нет, в уже немного привычную пустоту ухнул. Ну, да, портальный перенос, на большие расстояния, он не совсем одномоментный. Вроде один миг пролетел, а сколько мыслей мою голову посетить успели!

Иркутск встретил меня почти полным мраком и стуком капель по крыше. Точно же, тут приличная разница с Москвой по времени, а я оттуда уходил уже далеко за полдень. Ну, и еще, очевидно, тучи, темной пеленой заволокшие местное небо, дополнительно в этом затемнении постарались. Короче, сбив по пути какое-то ведро, притаившееся на полу, в темноте, выбрался из сарая. Чтобы уткнуться лбом в наставленное на меня дуло ружья.

— Сашка? Ты? Я же тебя чуть было не стрельнула, хоть бы голос подал из темноты, зараза! — Ну, да, Степа, не смотря на то, что маг, и знает множество заклинаний, в том числе и боевой направленности, большую уверенность испытывает именно от тяжести ружья в руках.

— А почему ты здесь одна, с ружьем меня встречаешь? Семен где? — Задал я вопрос, когда Степа меня уже за стол усадила и со скоростью метеора всякие соленья-варенья принялась на стол метать. Вопрос про местонахождение Семена я задал не спроста. Он сам мне не раз говорил, что в здешних местах сезон для разведки земных недр очень короткий. В конце августа уже разверзаются хляби небесные, и дальше все мысли людей, оказавшихся вдали от жилья, уже не о разведке чего-то нужного, а о банальных сухости и тепле начинаются.

— Он в тайге задерживается. — Степа приостановила свою суету, взглянула мне в глаза. — Ты не подумай, ничего плохого, назад уже возвращается, но в этот сезон он куда-то на притоки Лены ходил, далеко возвращаться.

— А ты откуда знаешь, что он возвращается? — Задал не очень тактичный вопрос.

— Так мы тут парный амулет приобрели. Теперь всегда ощущаем примерное направление, в котором друг относительно друга находимся. Он с каждым днем приближается. Думаю, уже недолго осталось.

Друг возвратился через три дня. Все это время я жил в доме вместе со Степой, точнее, хотел было искать место для постоя, чтобы ее перед мужем и соседями не компрометировать, но Степанида аж обидеться изволила:

— Не говори глупостей, Сашка! Ты мне как брат! И Семен это отлично понимает. А на то, что там могут соседи понапридумывать, мне вообще плевать. Мы сними, кроме здрасте — до свидания, и не разговариваем вовсе.

Но я все же, в качестве этакой дуэньи Зухру из своего Карманного мирка достал. Понятное дело, она со Степой так близко, как с Дашкой не общается, но если планирует и дальше со мной жить, пусть к моим друзьям все же привыкает.

Итак, Семен возвратился, весь заросший, как партизан. Степа прямо на таком колючем — пахучем муже повисла, бесстыдно впиваясь в него поцелуем.

После бани, вымытый до скрипа и побритый, мой друг принялся нам об итогах его изысканий докладывать. На Зухру он сначала немного настороженно поглядывал, но после того, как я сказал, что на нее как на меня самого можно положиться, коситься перестал.

— Все же нашел я золото! — Объявил он, чуточку помолчав для