Книга В самое сердце - Анна Батлук

Водяная стрела разрушила внушительный пласт земли, вставший перед Хараоном, который сейчас и на человека-то походил мало, а последовавшая за этим плеть из гибкого льда ударила земляного дэва по плечу. Содрогнулся он, содрогнулась земля, и наши лошади опять взбесились от ужаса.

Волна, прошедшая под травой, поднялась выше дэвов и сбросила Захариса в море. Секунда-две, ничего не происходило, но над скалой вздыбилась волна цунами, и водный дэв опять ступил на землю. Каменный меч против ледяного, удачно отраженный удар в голову и скользнувший в сердце. Танец с мечами между двумя дэвами, стоящими на скале, был недолгим — сразу стало понятно, что робкий Хараон уступает Захарису, который жил ради этого самого момента. Долго ждать, пока земляной дэв падет, не пришлось.

Упал на землю серый монстр, а лежать на ней остался юноша. Я взвизгнула и прижала руку к сердце, но радостно мне было, что Марк до сих пор жив. Жив и теснит Эогарда — в воздухе не осталось места от огня, в котором сам князь чувствовал себя очень комфортно.

Но в бой вступил Захарис, заняться которому было нечем. Морская вода хлынула на огонь, и не ожидавший этого Марк пропустил удар от воздушного дэва. Счастливо взревел Эогард, и его голос разнесся надо всем Заритом. Князь извернулся, но я даже на расстоянии видела, что левая рука его безвольно болтается.

Огонь волной пошел в разные стороны, но водному дэву нечего было бояться — вода затушила пламя, а воздух ударил Марку в грудь.

Наверное, я кричала, когда князь падал с высоты. Точно пустила лошадь рысью к скале, но Джоэль заставил ее остановиться. Огненный дэв стал человеком еще в полете и, упав, отскочил от земли, как если бы кто-то бросил куклу. Пустую сломанную куклу, а не красивого умного мужчину.

Я видела только тело Марка на вывороченной земле, хотя битва продолжалась. Помощь Захариса Эогарду ничего не значила, и водный дэв схлестнулись с воздушным. Молнии били в морскую гладь, само море бесновалось, исходило пеной, крики дэвов были подобны звуку грома, так что когда вдруг все прекратилось, у меня еще звенело в ушах.

— Что такое? — я подняла глаза от лежащего на земле Марка. С неба медленно рывками спускался воздушный дэв. Тела Захариса видно не было.

— А где…?

— Упал в воду, — понял меня Джоэль. Он заставил лошадей шагом двигаться вперед. Я же даже удила отпустила.

Рогатый полупрозрачный монстр встал на ноги и тут же упал на одно колено. Попытался встать, но сил у него не было. Мы приближались, и, наверное, стоило помочь дэву, но он убил Марка. Лошади остановились метрах в двух от воздушного дэва, который стоял на четвереньках. Монстр повернул голову, и на страшной морде с выступающими челюстями появилось какое-то подобие улыбки.

— А ведь я победил. Значит, воздушный дэв был сильнее.

Мы молчали. Я не знала, что говорить, а Джоэль молчал по каким-то своим причинам.

— Я всем доказал.

— Здесь никого нет, — не сдержалась я. — А нам все равно.

— Мне не все равно! — закричал монстр и закашлялся. На клочке чудом уцелевшей травы я увидела кровь. — Меня никогда не воспринимали всерьез, а я ведь был божеством.

Джоэль спрыгнул с лошади и подошел к дэву. Тот смотрел на премьер-министра снизу вверх.

— Да какая разница? — устало спросил Джоэль. — Неужели за тысячи лет потомки дэвов так и не поняли, что человек их обманул? Никому он не хотел поклоняться, хотел, чтобы у людей была частичка божественной силы.

Дэв оскалился, опять закашлялся и упал плашмя. Пытался приложить усилия, чтобы встать, но так и замер щекой и коленями на земле, а задом вверх. Джоэль толкнул его ногой, и упал уже Эогард Висский. Воздушный дэв тоже погиб.

Черная луна двинулась с места, и стало светлее — затмение подходило к концу. Джоэль взглянул на небо и засуетился.

— Скорее иди сюда.

Я спрыгнула с лошади и недоверчиво приблизилась. Джоэль прижался щекой к груди Марка и что-то там выслушивал. Я же рассматривала лицо князя — всегда хмурящийся, серьезный, сейчас он выглядел умиротворенным и словно бы счастливым. И к собственному стыду, именно это более всего возмущало меня. Мое горе не позволяло быть ему счастливым, когда я осталась одна.

— Он жив? Жив?

— Нет, но думаю, умер не сразу. Давай руку.

Я встала на колени рядом с Джоэлем.

— Чего ты хочешь?

— У нас есть время до конца затмения. Мало кто знает, думаю, что только несколько человек в мире, но есть еще одна легенда. Даже не легенда, я бы сказал, а небольшое пророчество, которое гласит, что потомки дэвов разрешат спор ценой своей жизни. Некому давать ответ, людям некому поклоняться — все останутся мертвы. Первые дэвы — потому что всесильны, но не бессмертны, а их потомки — потому что самоуверенны и тщеславны.

— Потому Марк не верил, что выживет. Но в чем же тогда смысл?

— А нет смысла, Оливия. В смерти вообще нет смысла. Но есть в пророчестве и последние слова, которые мы не могли разгадать — озарение пришло только сейчас. Человек должен решить, кто из дэвов достоин, и тогда сила его даст жизнь. Ты — защитник, Оливия. Ты можешь лечить людей.

Я похолодела от ужаса. Не из-за того, что придется делиться магией, а из-за того, что я ничего не умею. Не успела научиться.

— Джоэль, но я не умею!

— Зато умею я. Пусти меня в сознание. Разреши управлять тобой. Мне нужно только разрешение, и я умножу твою силу. Ценой своей.

— Да я даю его тебе, конечно! Спаси Марка, спаси его, пожалуйста.

Джоэль даже не двинулся, лишь протянул руку, касаясь моей щеки. Глаза его были такие грустные, что я даже засомневалась, действительно ли он знает, что говорит. Луна двигалась, открывая все больше места солнцу, и время утекало, как темнота из этого мира. От света скрывались звезды, и я вдруг почувствовала в себе кого-то. Этот кто-то хозяйничал, не ущемляя причем меня, и перед моими глазами проявились солнечные потоки, плывущие в воздухе, в теле Джоэля, Марка да даже в моем.

У Марка они почти угасли — слабые, серые, они едва заискрились, когда я, ведомая Джоэлем, прикоснулась к княжеской руке. Поразительно, но теперь мне или все же тому, кто попал в мое сознание, было известно, что нужно делать.

— Ты видишь? Силу нужно направить в самое сердце.

И я отправила жизнь свою, силу свою в Марка, и потоки светились — слабо, но это был настоящий свет, говорящий о том, что князь жив.

Не знаю, как долго это продолжалось, но Марк в первый раз вздохнул в последнее мгновение затмения, а я в этот же миг в последний раз почувствовала в сознании Джоэля. Князь приоткрыл глаза, на лицо его, бледное и умиротворенное, возвращались загар и желание хмуриться по поводу и без. Джоэль со стоном упал на землю, и я увидела, что у него из носа идет кровь. Но волновал меня сейчас только князь.

— Марк, — я не выдержала и разрыдалась. — Ты жив, жив!