Книга Князь моих запретных снов - Оливия Штерн

- Мастер! – я, кое-как придерживая платье, кинулась на колени рядом с ним.

- Что с вами? Что?

- Как будто занавес перед глазами, - глухо отозвался он, - но ведь… его нет, Ильса? Это мне только кажется?

- Вы голову расшибли, - тихо сказала я, - сидите на месте, вам не нужно двигаться.

- Тут хоть двигайся, хоть нет, финал один, - Брист вздохнул, - знаешь, Ильса… Ты только не думай, что мы Фелицию ловили на живца, нет. Мы помчались к тебе сразу же, как только все стало ясно с мастером Шиниас… Даже не знаю, почему мы так торопились, неспокойно за тебя было. И, представляешь, мы уже выскочили на площадку, видим – охрана спит, и дверь в твою камеру приоткрыта. Я тогда подумал – все…

- Он, похоже, и так «все», - буркнула я, - не выбраться нам.

По коже прокатилась волна холода, и из темного тоннеля потянуло сквозняком и тленом.

- Он идет, да? – не выдержала я.

- Похоже на то, - кивнул Брист, - не сдавайся, Ильса. До последнего… Пусть и нет смысла трепыхаться, но надо. Жаль, конечно.

Он и в самом деле приближался. Я чувствовала его, одного из великих духов, ощущала кожей, руки мгновенно заледенели, а узоры, вырезанные на мне Фелицией, уже успевшие прилипнуть к ткани, полыхали огнем. По телу боль расходилась волнами, и центр этих волн – прямо над пупком.

Дух сонной немочи… Был силен. Его власть давила и душила, воздух застревал в горле. Я так и замерла на коленях, цепляясь за руки Бриста, чувствуя, как и они цепенеют, леденеют, словно из них уходит сама жизнь.

Как и в прошлый раз, в темноте, в коридоре, перемещался свет, постепенно приближался к нам – и наконец из мрака вылилась Флавия в таком легкомысленном нежно-голубом платье в мелкий белый горошек, что Брист крякнул рядом в недоумении.

Я, правда, не обольщалась насчет безобидного вида этой юной особы. Глядя во все глаза ей за спину, увидела, наконец, и Винсента, он тихо шел следом и как будто о чем-то задумался. Но его лицо казалось совершенно спокойным, это сбивало с толку. Ведь он… видел нас? Понимал, что сейчас произойдет? Так отчего же эта гипсовая маска вместо того живого и умного лица, к которому я успела привыкнуть?

Флавия все шла и шла вперед, не останавливаясь, не замедляясь ни на минуту. Расстояние между нами стремительно сокращалось. Я до судорог стиснула пальцы Бриста. Все же страшно. Умирать страшно, быть сожранной духом Сонной Немочи – еще страшнее.

- Вкусная, - прошелестело под сводами, - давно жду. Давно хочу.

Флавия шла ко мне, не сворачивая. Приблизилась, склонила голову, потянула воздух изящным носиком, принюхиваясь. Облизнулась, неторопливо, в предвкушении.

- Не надо, - тускло сказал Винсент, - я знаю, чего ты хочешь. Но я хочу, чтобы ты оставила ее в покое навсегда.

- С чего бы? – тонкие брови приподнялись в удивлении, - на самом деле мне наплевать на то, что ты ее выбрал для себя, брат. Ты ведь знаешь свою вину, м-м? Но на сей раз проведен ритуал, это моя пища и моя добыча. Слишком вкусная, чтобы отказаться. В ней слишком много того, что я люблю больше всего.

Винсент вдруг шагнул в сторону, так, чтобы я его видела. Я поймала его взгляд – и все внутри ухнуло в ледник. Так смотрят. Когда прощаются, навсегда. Выходит, выбор сделан? А мне… Все, что остается, его принять?

- Винсент, - одними губами прошептала я.

Он улыбнулся. Едва заметно, очень сдержанно, так, когда мне удавалось хорошо прочесть какое-нибудь особенно вычурное слово в книге.

И кивнул, все еще улыбаясь.

- Оставь ее, пожалуйста, - тихо повторил Винсент.

Мне показалось, что мастер Брист даже дышать перестал. Да и я сама…

- Есть кое-что, чего тебе хочется гораздо больше, - сказал Флавии князь Долины, - я виноват перед тобой, сестричка. И я… останусь с тобой навсегда, и не предприму больше ни одной попытки убраться отсюда, если ты оставишь эту девушку в покое навсегда.

- Ты и так никуда не денешься, - фыркнула Флавия, но, казалось, задумалась.

- Но тебе приходится об этом беспокоиться, дорогая, - возразил Винсент, глядя только мне в глаза. Я читала в его взгляде агонию, хотелось крикнуть – нет, не надо не делай этого – но я замерла, будто уже замерзла насмерть.

- Я обещаю, что никогда и ни при каких обстоятельствах не буду пытаться тебя оставить, - мягко произнес Винсент, - соглашайся, это хорошая сделка. Подумай только, мы – вместе навсегда. Хорошо звучит, правда ведь?

Флавия сделала крошечный шаг назад. Окинула меня недовольным взглядом, затем повернулась к Винсенту.

- Ты меня предал один раз.

А ко мне вдруг вернулся голос.

- Ты сама его предала, когда выболтала ваш план! – прохрипела я, - ты предала первой, так что не только на нем вина!

Лицо Винсента дернулось, он сделал незаметный жест рукой – мол, молчи. И я умолкла, сгорбившись рядом с мастером Бристом.

- Хорошо, - внезапно согласилась Флавия, - идем. Пусть… возвращаются, я не против. Но ты – ты дал обещание, Винс. Отныне мы будем вместе всегда. Время сказать «прощай» твоим бестолковым мечтам. Теперь у нас вечность.

- Винс, - выдохнула я.

Он снова улыбнулся мне, тепло, понимающе, кивнул – и, взяв под локоток давно уже мертвую сестру, повел ее прочь.

- Винс! – рявкнула я…

Но не успела, мастер Брист внезапно ловким движением зажал мне рот.

- Не надо, девочка… не надо. Не сейчас…

Я забилась в его неожиданно сильных руках, мыча, мотая головой, пытаясь освободиться.

А потом случилось… Флавия вдруг обернулась. Ее рот раскрылся, обнажая ряды игольчатых зубов.

- Не могу! Не могу-у-у! – проревела она раненным быком, - моя!!!

И метнулась ко мне, словно расплылась в воздухе. Я даже не успела перепугаться, даже вдохнуть не получилось. И я… не поняла, что в это же мгновение с места сорвался Винсент, вцепился в расплывчатый силуэт, заламывая ей назад голову, ломая шею… И в следующее мгновение они вывалились прочь, втянулись в чернильную кляксу, которая возникла прямо в воздухе.

- Ох ты ж, - горячо выдохнул мне в макушки Брист и выругался.

А затем – я с трудом понимала, что происходит. Пространство вокруг начало внезапно комкаться, ломаться со скрежетом и треском, как будто чья-то чудовищная рука сминала его как бумагу.

- Ильса, держись! – закричал наставник. Хватая меня за предплечье. Больно так схватил, дернул куда-то на себя. Вокруг нас все сжималось и комкалось, и вот меня уже тащит вслед за Бристом, и жар ползет по животу, повторяя вырезанные узоры, и во рту кисло и одновременно солоно…

Мы вывалились где-то среди холмов, явно неподалеку от Бреннена, и первое, что я увидела, отерев слезы и проморгавшись, были две неподвижные фигуры, поперек пустынной дороги, в охряной колее. Мужская, в темном, и женская. В легкомысленном платьице. Их было видно даже в утренних сумерках.