Книга Душа города - Роберт Линн Асприн

Но нет, небо блистало молниями, и где-то недалеко слышались проклятия и крики сражавшихся. Санктуарий и впрямь охватила чума, но не та чума, от которой синеют губы и стынут конечности, а чума человеческих неудач, смятения, страстей и жадности.

Крит вскочил в седло жеребца, который для призрака оказался на редкость осязаемым, и еще раз подумал, что чуму на город наслала не магия богов, а человеческие страсти и что чародейство повинно в случившемся ничуть не более меча, копья или обломка скалы. Но ни камень, ни копье, ни магическая нить или нисийская Сфера не убивают и не порабощают сами по себе. Оружие нужно взять в руку, а истинная подоплека катастрофы крылась в человеческой жадности и стремлении к власти. Убийства были всегда, и от того, что люди убивали друг друга во имя бога, чародейства, чести, национализма, прогресса или свободы, суть убийства не менялась.

Так было и так будет всегда, именно потому Крит решил взять в руки оружие, считая, что ради собственной безопасности лучше стать нападающим, чем быть потом жертвой.

Вот почему Крит был так разъярен, когда Стратон связался с Ишад и превратился в жертву, оставив напарника наедине с ужасом одиночества. Даже если Страт был просто влюбленным дураком, Крит по-прежнему считал, что поступил правильно, когда пустил ночью с крыши стрелу. Если бы Страт после этого пришел в себя, Криту не понадобилось бы взбираться в призрачное седло странного, привязавшегося к Страту гнедого и мчать неизвестно куда ради абстрактных понятий долга и чести, которые нисколько не помогут ему спастись, когда дымящаяся конюшня, а именно туда, несомненно, мчался гнедой, обрушится ему на голову.

Конюшни еще не горели, но по крыше уже прыгали искры, а внутри наверняка находились сено, ячмень и солома.

Крит попытался было схватить поводья, но жеребец и при жизни отличался «стальным» ртом, так что глупо было надеяться, что, воскресший, он даст хоть малейшую слабину.

Воин еще раз безуспешно попытался натянуть поводья и бросил это занятие как раз вовремя, чтобы пригнуться, поскольку жеребец влетел в распахнутые ворота конюшни и направился к широким ступеням, которые вели на чердак.

Воин с проклятиями пригнулся к шее жеребца, когда тот понесся по скрипящим и дрожащим ступеням лестницы, которая явно не была предназначена для такой тяжести.

Лестница заканчивалась площадкой, и едва над ней появилась голова жеребца, как послышался женский крик.

Скачка по лестнице оказалась настолько неожиданной, что Крит никак не мог привыкнуть к темноте, и перед его опаленными огнем глазами все было мутно-зеленым.

Тем не менее слух воину не отказал, и пасынок с мечом наголо соскользнул с коня.

Вдвоем жеребец и Крит двинулись в глубь полутемного чердака. Жеребец низко опустил голову, а воин настороженно смотрел по сторонам.

— Боги, что за запах, — не удержался Крит.

— Страта или мой? — отозвались из темноты. — Крит, чей запах ты имеешь в виду?

Критиасу был знаком голос Стилчо, которого некогда считал за одного из лучших среди пасынков. Моргая, Крит пытался разглядеть бесплотную тень нежити, некогда бывшую солдатом, а ныне превратившуюся в одного из подручных Ишад. Он должен был предвидеть, что ведьма так или иначе, но попытается удержать Страта.

Крит собирался уже было рвануться с мечом наголо вперед, чтобы снести одноглазую призрачную голову с плеч Стилчо, надеясь, что хоть так сумеет предоставить бедной душе покой, которого лишила его некромантка (Крит не надеялся, что его меч, выкованный не из самой лучшей стали, сумеет достойно бороться с заговорами, но у него, солдата, иного выхода не было), однако тут взор воина прояснился, и он разглядел лицо Стилчо, которое, на удивление, не было ни бесплотным, ни враждебно настроенным.

Теплая рука опустилась на плечо Крита. Пульс горячей крови был настолько очевиден, что Криту снова показалось, что он попал в нереальный мир.

— Все правильно, — тихо заметил Стилчо, — я снова жив. Не спрашивай…

Крит как раз собирался было спросить: как, но Стилчо сам ответил ему:

— -Друг, это слишком долго объяснять. Спроси о Страте, если ты пришел за ним… или это он? — Стилчо кивнул в сторону гнедого жеребца, который, пофыркивая и опустив голову, медленно и осторожно шел туда, где лежал на соломе человек, над которым склонилась женщина.

— Ты прав, Стилчо, я пришел за Стратом. Мне нужен только он, а не ты и не ведьма. — Наверняка это Ишад рядом со Стратом. Все они: нежить, лошадь-призрак и сама некромантка опутывали Страта сетями магии.

Криту впервые пришло в голову, что он может погибнуть здесь. Он не верил в это до того самого момента, пока Стилчо оказался не менее «живым», чем Крит.

— Это он? — спросил Крит Стилчо. — Если он жив и в состоянии двигаться, я заберу его…

— Стилчо, он убьет меня, — послышался голос Страта. Чья-то рука, наверное его, слабо махнула, отгоняя лошадь, которая склонилась над ним, не понимая, что Страт тяжело ранен и не может сам взобраться в седло, пусть даже жеребец создаст ему для этого все условия.

Крит почувствовал, как на глазах его навернулись слезы. Невольно ему захотелось просто сесть, скрестить ноги и отдаться на волю судьбы, пусть даже он сгорит в этой чертовой конюшне вместе с бывшим напарником, который слишком слаб, чтобы двигаться, но слишком хорошо помнит, кто стрелял в него.

— Нет, — сказал Крит. — Я пришел помочь тебе, — хрипло заметил он, уставившись на лежащую под ногами солому. Женщина пыталась помочь пасынку, который сознавал, что на лошадь ему самостоятельно не забраться.

Крит спрятал меч в ножны и пошел к месту, где лошадь пофыркиванием пыталась подбодрить своего хозяина.

С трудом приподнявшийся Страт уставился на него, держась рукой не то за живот, не то за грудь. Крит не мог точно разглядеть, поскольку гигант был весь в крови.

Лошадь-призрак нетерпеливо захрапела и ухватила губами всадника за плечо. Рядом стояла женщина по имени Мория из дома Пелес. Крит с трудом узнал ее, поскольку сегодня на ней были какие-то лохмотья.

— Страт, — начал Стилчо, — может быть, ты лучше… здесь оставаться небезопасно. Они сумеют позаботиться о тебе лучше нас…

— Стилчо, — зашептала Мория, — отойди, дай им поговорить.

— Поговорить? — Страт расхохотался и закашлялся, а когда отнял от лица руку, она была вся в крови. — Мы уже поговорили

Раненый воин взял Крита за руку:

— Так что, ты поможешь или будешь только смотреть на меня?

— Страт… — Забыв о возможных врагах, Крит обнял партнера, пытаясь определить, насколько серьезно тот ранен и надолго ли хватит у него сил. — Несчастный дурак, когда ты поправишься, я вобью немного разума в твою башку, — добавил он, пытаясь нарочитой грубостью скрыть нахлынувшие чувства.

— Договорились, — ответил Страт. Жеребец нетерпеливо забил копытом, и Крит, взвалив Страта ему на спину, осторожно повел гнедого из конюшен в более безопасное место, в казармы Священного Союза.