Книга Воскрешение Офелии. Секреты девочек-подростков - Сара Гильям

У Моники была легкая степень депрессии, из-за которой юные женщины становятся аморфными и вялыми, а другие злятся и всех ненавидят. У некоторых девушек депрессия проявляется голодовками или нанесением себе порезов. Некоторые уходят в себя, кто-то глотает таблетки. Другие напиваются или используют секс как успокоительное средство. А некоторые отказываются ходить в школу, что было распространенной проблемой в 1990-е. В какой бы форме ни выражалась депрессия, в душе человек жалеет себя, ту девочку, которая куда-то исчезла, вступив в подростковый возраст. Словно она умерла.

Такая «смерть» выражается по-разному. Некоторые девушки убивают свою подлинную личность в стремлении получить признание окружающих. Другие пытаются быть максимально женственными, и это им не удается. Они недостаточно симпатичные или популярные и не могут этого добиться нужным способом или в нужное время. А другие идут на жертвы в стремлении стать максимально женственными, даже если понимают, какой вред себе наносят. Они понимают, что «продались», и винят себя за принятое решение. Они выбрали более безопасный путь, но он не приведет их к подлинному признанию. Когда они утратят свою уникальную роль во вселенной, то собьются с пути и станут беспомощными, а их самоуважение будет отдано на потребу окружающим.

Некоторые девушки страдают из-за того, что у них больше нет теплых отношений с родителями. Девушки их любили и были любимы теми людьми, которых теперь должны были предать, чтобы вписаться в культуру сверстников. Более того, сверстники не дают им печалиться из-за утраты семейных взаимоотношений: даже просто сказать, что из-за этой потери грустно, – значит признать свою слабость и зависимость от семьи.

Все девушки страдают на этом этапе развития. Если эта душевная боль направлена на себя, на собственные недостатки, то выражается в депрессии. Если на других (родителей, сверстников или культуру), то проявляется как гнев. Его часто ошибочно принимают за бунт или даже за преступные наклонности. Но, в сущности, за ним часто скрывается жестокое неприятие себя самой и чудовищное чувство утраты.

Именно в подростковом возрасте этап развития и культура оказывают на девушек огромное психологическое давление. Столько всего с ними происходит одновременно, что им трудно дать всему название и разложить по полочкам. Например, девушка, которая чувствует себя несчастной, может предпринять попытку самоубийства вовсе не потому, что ее жизнь такая уж мучительная, а оттого, что она импульсивна, склонна реагировать мгновенно и не в состоянии оценить, каким образом сегодняшние небольшие неприятности повлияют на ее дальнейшую жизнь. У некоторых девушек возникают суицидальные наклонности из-за психологической травмы, а у других – из-за того, что они запутались и переживают непростые времена. Девушкам, которые угрожают покончить с собой, нужны разные проявления внимания, но все подростки могут потенциально причинить себе вред, поэтому к их угрозам следует отнестись серьезно.

В первые годы работы психотерапевтом мне ни разу не встречалась клиентка, которая бы нанесла себе порезы или ожоги. К 1990-м годам это было редким явлением, но такие жалобы со стороны девушек уже не вызывали удивления. Пытаясь преодолеть внутреннюю боль, девушки щипали себя, жгли себя или наносили порезы с помощью ножа либо бритвы. Все больше юных женщин приходили ко мне на прием с подобными проблемами. И я стала задаваться вопросом: что же сейчас происходит? Какие культурные изменения спровоцировали возникновение подобной проблемы?

Депрессию можно определить как горе, направленное в глубину души, а членовредительство – как психологическое страдание, которое выражается на физическом уровне. Возможны следующие объяснения: девушки в большей степени подвергались стрессу в 1990-е годы, у них было гораздо меньше эффективных стратегий, позволявших справиться с этим состоянием, у них было меньше внутренних и внешних ресурсов, которые они могли бы задействовать.

Мой опыт показывает, что типы поведения, которые внезапно и спонтанно проявляются у большого количества разных людей, свидетельствуют, что на них оказывают воздействие какие-то глобальные культурные процессы. Членовредительство могло быть реакцией на психологический стресс 1990-х годов. А возник он из-за токсичной культуры, отравлявшей девушек. Нанесение себе увечий можно было интерпретировать как буквальный призыв к девушкам вырезать из себя красотку в соответствии со стереотипом, навязанным этой культурой. Метафорически это можно выразить так: «Я сделаю то, что велит мне культура»; как акт протеста («Я сделаю даже больше того, чего требует от меня культура»), как крик о помощи («Помогите мне прекратить уродовать себя, следуя культурным нормам») или как попытку взять контроль над ситуацией («Я покалечу себя еще больше, чем меня могла бы искалечить культура»).

Как только девушки начинают наносить себе порезы и ожоги, есть вероятность, что они продолжат это делать и дальше. Членовредительство может превратиться в катарсис. Физическую боль пережить легче, чем нравственные страдания. За неимением лучших способов справиться с ними нанесение себе увечий превращается в способ успокоиться. Со временем это входит в привычку, так что чем скорее юной женщине помогут, тем лучше.

Как это лечить? В идеале необходимо изменить нашу культуру так, чтобы на девушек оказывали меньше давления. Но на сегодняшний момент молодым женщинам нужно научиться справляться с трудностями и вырабатывать больше внутренних ресурсов для борьбы со стрессом.

Психотерапия научит девушек как можно раньше понимать, что они страдают. Им нужно понять, что их внутреннее состояние называется страданием, и потом решить, что делать. Они должны научиться по-новому справляться с внутренними страданиями и преодолевать боль.

К счастью, тенденция нанесения себе телесных повреждений вполне излечима. Юных женщин можно научить справляться со страданиями, размышляя и беседуя с кем-то, а не занимаясь самотравмированием. Большинство девушек принимают помощь извне и учатся отказываться от подобного поведения, вырабатывая более приемлемые формы адаптационных действий, как доказывают следующие примеры из моей практики 1990-х годов.

Тэмми, 17 лет

Тэмми оказалась у меня на приеме после того, как мама увидела, что та изрезала себе грудь. Элис проснулась в три часа ночи, заметила свет в комнате дочери, пошла проверить, что случилось, и обнаружила, что дочь сидит на кровати, вокруг нее разбросаны окровавленные газеты, а в руке у нее бритва. Элис разбудила Брайана, и они отвезли Тэмми в больницу. Врач наложил швы на самые глубокие порезы и организовал для этой семьи консультацию со мной.

Элис и Брайан сидели у меня в кабинете, бледные от волнения. Брайан постарался восстановить события той ночи. Элис непрерывно рыдала. У Тэмми было опухшее от слез лицо, но она не хотела ни посмотреть на меня, ни шепнуть мне хотя бы полслова.

Несмотря на кризис, который все они испытывали сейчас, семья вяглядела традиционной. Брайан был священником в маленькой церкви, а по выходным играл на саксофоне в джаз-бэнде. Элис давала уроки игры на фортепиано на дому. Тэмми была третьей из четверых детей. Старшие учились в колледже, и у младшего, десятилетнего мальчика, все было в порядке. У кого-то из родственников Элис была депрессия, но в целом семья была просто уникально беспроблемной.