Книга Скиталец. Гений - Константин Калбазов

– Патроны где? – тронув его за плечо, спросил Борис.

– А-а-а? Что-о-о? – выдал нараспев перепуганный паренек.

Глянул на оружие в своей руке и поспешил отбросить в сторону, словно какую заразу. Оружие тут же подхватил матернувшийся мужик, присовокупив его к своему, что был в правой руке. Лет тридцати, успевший походить по многим морям и подраться в сотне кабаков. Такого напугать не так просто. Мгновение, и он скользнул в коридор.

Ладно. Потом разберется. Тормошить испуганного сейчас бесполезно. Борис выскочил в дверь третьим. На палубе тем временем разгоралась заполошная перестрелка.

С десяток матросов бросилось к оружейке, которая оказалась заперта. Кто-то тарабанил в дверь баталерки, поминая ее хозяина последними словами. Собравшиеся в коридоре были не безоружными. Но что такое пять «бульдогов», да еще и наверняка со смешным боекомплектом.

Дело швах. Коридор наполнялся безоружными матросами, не понимающими, что им делать. В руках сверкнули клинки ножей. Борис опять метнулся в кубрик. Внутри оставался только тот самый испуганный кочегар. От души влепил ему затрещину, приводя в чувство:

– Патроны где?

– А? В-вот, – потянулся парень к своей тумбочке.

Борис рванул дверцу и выдвинул ящик. Есть! Схватил коробку, сразу испытав разочарование. Слишком легкая. Вытряхнул на ладонь пять патронов. М-мать! Затолкал их в свой револьвер, задаваясь одним-единственным вопросом. А стоит ли лезть в драку? Похоже, бой уже проигран.

В коридоре раздалось два выстрела. Еще четыре. Встревоженные выкрики, мат. Кто-то помянул бестолочь-баталера. Потом повисла относительная тишина, народ тихонько переговаривался. О чем, не понять.

Борис покрепче сжал в руке ребристую рукоять револьвера, решая для себя очень важный вопрос. Стоит ли оказывать сопротивление? Даже среди пиратов кровожадность – редкость великая. Иначе всяк и каждый дрался бы с ними до последней возможности. Мало найдется желающих покорно поднять руки, зная, что идет на убой. Загнанный в угол сражается с обреченной решимостью. Случается и победителем выходит.

Поэтому в основном команду захваченного судна отпускают на все четыре стороны. Сажают в шлюпки, предоставляют припасы, навигационные инструменты и, пожелав удачи, отправляют восвояси. Они не в океане, так что добраться до какого-нибудь острова вполне реально.

– Эй, парни, все кончено! Бросайте стволы, ножи и с поднятыми руками на выход, – послышался громкий голос с хрипотцой. – Не дурите. У нас пока только один раненый, да и тот легко. Так что злости нет. Разойдемся краями.

Брякнулся об пол сначала один ствол. Потом другой. Дальше послышался перестук бросаемых револьверов и ножей. И наконец шаги двинувшихся на выход моряков. Борис оглянулся на испуганно глазеющего на него парня:

– Ну чего смотришь? Все уже кончилось. Пошли на выход. Мы проиграли.

Отстегнул кобуру на голени, вздохнул и выбросил в коридор оба револьвера. Не за что ему тут драться. Да и не за кого. Если только за себя. Но для него мало что изменится. Жаль вот судовую кассу. Упущенная выгода. Удовлетворен ли он тем, что за него их наказали другие? Да ничего подобного! И проставляться этим придуркам он не станет.

Туман до конца еще не рассеялся, хотя видимость улучшилась. Экипаж уже выстроили вдоль фальшборта. По палубе снуют вооруженные до зубов и разношерстно одетые люди. Рядом стоит парусно-паровая яхта, борт у которой сильно ниже парохода. На бизань-мачте повис флаг цветами, походящий на итальянский. Хм. А ведь, похоже, это вчерашние знакомые. Интересно, они преследовали их или курсы случайно совпали? Да какая, собственно говоря, разница.

Борис встал в рядок, ожидая решения капитана капера. И судя по отношению к пленникам, оно было однозначным. Сейчас их рассадят по шлюпкам и дадут пинка под зад. Что не могло не радовать. Не хватало еще нарваться на психов.

В проходе между угольными бункерами лежат четыре тела, уже накрытых парусиной. Еще троим раненым оказывает помощь судовой фельдшер. Повоевали, значит. Ну и пес с ними. Никого из погибших ему не жаль. Они для него никто и звать никак. Даже Леон своим так и не стал. Так, сбоку припеку.

– Кто наводчик? – громко произнес мужчина в капитанском кителе итальянского образца, выйдя на ходовой мостик.

Угу. Положение обязывает. Команда капера может быть обряжена во что угодно. Но долг офицера – носить форму, утвержденную королевским указом. И это не итальянский бзик, а повсеместное явление.

Говорил, кстати, по-французски, причем даже Борис различил акцент. Сам он едва-едва научился разбирать речь. Жизнь заставила. Так-то с ним старались общаться на английском, но все чаще на родном. С горем пополам, мешая оба языка, как-то изъясняться получалось. Вот и сейчас – с трудом, но все же понимал, о чем речь.

– Я, – отозвался матрос и тут же поспешил откреститься, ткнув в Бориса: – Но по вам вчера стрелял не я, а вот он.

Капитан глянул в его сторону, чуть склонив голову набок. Потом перевел взгляд на здоровенного детину с боцманской дудкой на груди и подбородком указал на пленника. Тот коротко кивнул в ответ и вразвалочку подошел к Измайлову.

– Ты стрелял? – уточнил унтер на английском, ну или все же боцман.

В инкубаторе их разводят, что ли? Какого боцмана ни возьми, все как на подбор. Непременно человек-гора, косая сажень в плечах.

– Я, – ответил Борис.

А чего открещиваться? Тут всяк и каждый с радостью ткнет в него пальцем. Ч-черт! Зря он все же избавился от оружия. Понятно, что при выходе их обыскали, но ведь можно было и не выходить. Хотя бы одного прихватил с собой, и уже не так обидно. Стало страшно. По-настоящему страшно. И уж тем более после того, как разок заглянул в бездну. Причем опыт был болезненный. По спине прошла волна противного холодка.

– Пошли, – вновь кивок.

Развернулся и пошлепал в сторону мостика. Сердце забилось отчаянной птицей в клетке. Но Борис все же взял себя в руки и направился следом за капером. Успеет еще совершить нечто отчаянное и сумасшедшее. Тот факт, что ему сразу не съездили по сусалам и не потащили на мостик бесчувственную тушку, обнадеживал. Не сказать, что сильно, но все же.

– Суть покажи, – потребовал капитан, едва Измайлов оказался перед ним.

Выделываться не стал. Уж этим-то грохнуть его – как два пальца об асфальт. Предъявил характеристики к осмотру, по-прежнему продолжая скрывать дар и завязанные на него умения. К сожалению, укрыть больше ничего не получалось.

– Не впечатляет, – резюмировал капитан. – Точно стрелял ты или тебя просто решили подставить?

– Подставить меня тут каждый рад, – хмыкнул Борис.

– Есть повод?

– А по мне не видно, что я чужак?

– Рекрутированный?

– Если можно так сказать.

Говорил Борис на английском, и капитан с легкостью перешел на этот язык. Причем все указывало на то, что он ему родной. И это совершенно не радовало. Все, что Борису доводилось слышать о бриттах, воняло тухлятиной. К слову, ему еще повезло, если можно так выразиться, что рекрутировали его не англичане. На борту британских кораблей такой матрос – вообще бесправное существо и находится чуть ли не на положении раба.