Книга Камень - Станислав Минин

— Спасибо, деда! — поблагодарил я его. — Да и за этот показ спасибо! Цветы, живая музыка, фуршет… Я бы о таком и не подумал!

— Какие твои годы, Лёшка! — усмехнулся довольный тем, что я оценил его старания, Глава Рода. — Тем более, принцесса ожидается, надо соответствовать! Главное, чтобы Хмельницкий не подвёл!

На втором этаже тоже стояли вазы с цветами, пол сверкал, а подсветка картин создавала уютный интим.

Первыми прибыли брат с сестрой Долгорукие. Проводив их во внутрь, я представил им Александра. С дедом моим они были знакомы, а вот Хмельницкого им представлял уже сам Глава Рода, как «хозяин» показа. Вслед за Долгорукими прибыли и Шереметьева с Юсуповой, история со знакомством повторилась. Все вновь прибывшие отметили и цветы, и живую музыку, а я разразился комплиментами в отношении вечерних туалетов девушек — Наташа Долгорукая была в голубом, под цвет глаз, Аня Шереметьева в бордовом, оттеняющем её волосы, а брюнетка Инга Юсупова дефилировала в платье цвета кофе с молоком.

— Ваше сиятельство, подъезжают! — сообщил Прохор деду.

— Прошу прощения, молодые люди, — обратился дед ко всей нашей компании, — надо встретить Великую княжну. Алексей!

Мы с Главой Рода вышли на крыльцо. Через минуту подъехала «Чайка», из которой сперва вышли уже знакомые мне дамы, открыли дверь, и появилась Мария в вечернем платье чёрного цвета и накидке из соболя.

— Добрый вечер, Ваше высочество! — кивнул дед, я кивнул вслед за ним.

— Добрый вечер, Михаил Николаевич! — кивнула она в ответ. — И, для вас просто Мария! Алексей! — я был удостоен отдельной улыбки.

— Прошу, Мария! — дед пропустил Великую княжну и двух её сопровождающих вперёд.

Церемониал знакомства повторился — сначала принцессе был представлен Александр, как мой школьный друг и подающий надежды молодой художник, а уж потом и виновник показа, Святослав Хмельницкий. Если последний, в силу возраста и природной непосредственности, лишь немного оробел в присутствии Великой княжны, то вот «подающий надежды молодой художник» впал в лёгкий ступор, то краснея, то бледнея. Сашка немного отошёл только после того, как на него перестали обращать внимание и переместились за фуршетный стол. Мария оценила цветы и музыкальное сопровождение, о чём и сообщила деду. Девушки-официантки разлили нам по бокалам вино, и Глава Рода предоставил слово Хмельницкому, который предложил начать показ со второго этажа.

Ну, что могу сказать… Святослав не подвёл! Главным показателем его мастерства рассказчика явилось то обстоятельство, что к нам, спустя некоторое время, присоединились и обе телохранительницы Марии, ставшие лишь краем глаза наблюдать за окружающей обстановкой, основное своё внимание уделяя картинам и словам Хмельницкого. Про своих друзей мне и говорить не хочется, разве что только рты не пооткрывали. Когда мы спустились на первый этаж, и показ продолжился, дед, всё это время наблюдавший за происходящим с довольным видом, умудрился мне подмигнуть и кивнуть головой, показывая, что предварительными результатами вечера крайне доволен. Не забыл художник отметить и тот факт, что все картины с выставки нашли своих ценителей. Апофеозом показа стала демонстрация Хмельницким портрета Алексии, который он никак комментировать не стал, а дал присутствующим время им насладиться. Первой не выдержала Инга Юсупова:

— Просто великолепно! Лучше, чем фотография! Я хочу себе такой же портрет!

— И я! — одновременно воскликнули Долгорукая и Шереметьева.

— Согласна с Ингой! Даже спорить не буду! — присоединилась Мария. — Да и я бы от такого портрета не отказалась! Святослав, — она посмотрела на Хмельницкого, — а почему снизу табличка «Петров А.»?

— Ваша Светлость, — поклонился он, — дело в том, что не я автор этого портрета, а Александр! — он указал на молодого художника, который стоял с бледным лицом.

Все удивлённо повернулись к моему другу. Первой, как всегда, пришла в себя Юсупова:

— Александр, какой ты молодец! — она шагнула к нему и взяла под локоток. — Давай отойдём в более тихое место. — её голос окрасили бархатистые нотки.

— Инга! — в один голос сказали Романова, Долгорукая и Шереметьева.

— Я первая! — безапелляционно заявила та, и ещё сильнее прижала Сашку к себе.

— С чего вдруг? — это была Долгорукая, а Шереметьева с Романовой кивнули.

Юсупова отмахнулась и сладким, как патока, голосом спросила у совершенно растерявшегося Александра:

— Сашенька, скажи этим наглым злюкам, что мой портрет ты напишешь первым…

Мой друг не успел сказать ни слова, потому что вмешался мой дед:

— Хватит! — он только слегка повысил голос, но этого было достаточно, чтобы Инга отпустила «жертву» и метнулась обратно к подружкам, спрятавшись за их спины. Да и остальные девушки чуть присмирели, но рассматривать оценивающе моего друга не перестали. — Устроили тут детский сад! Это моя игрушка! Нет, это моя! — дед провёл взглядом по лицам девушек, отчего они все опустили глаза. — Александр, озвучь нашим красавицам, чей портрет ты собираешься писать в ближайшее время?

Красавицы насторожились.

— Ваш, Михаил Николаевич. — напряжённым голосом ответил тот, а девушки разочарованно выдохнули.

— А чтобы наши красавицы не обижались на злобного старого князя Пожарского, а уж тем более на молодого дворянина Петрова, сейчас этот самый Петров озвучит вам, когда мы с ним достигли договорённости о написании моего портрета. Александр?

— В конце августа месяца, Михаил Николаевич, на новоселье у Алексея.

Дед выразительно посмотрел на красавиц, которые окончательно приуныли, за исключением Юсуповой, которая пискнула:

— Мы на сейчас не претендуем, Михаил Николаевич! А потом можно? После вас, чтоб Александр, ну… — даже её запала не хватило продолжить под тяжёлым дедовским взглядом.

А он неожиданно обратился к Хмельницкому, который старался быть незаметным:

— Уважаемый Святослав, подскажите нам, пожалуйста, сколько хотя бы примерно стоит этот портрет? — он указал на работу моего друга.

— От двадцати тысяч, ваше сиятельство! — уверенно заявил тот. — А после того, как Александр напишет портрет такого знаменитого человека, как вы, Михаил Николаевич, порядок цифр озвучить я уже не возьмусь…

— Спасибо, Святослав! — поблагодарил художника дед, повернулся к девушкам и многозначительно на них посмотрел.

Лица наших красавиц стали задумчивыми, видимо они начали прикидывать, как будут просить деньги у родителей, карманных явно не хватало… Но самое примечательное лицо было у Сашки, который вытаращился на Хмельницкого и даже не моргал. Мне даже на секунду показалось, что он забыл как дышать.

— Александр, — вырвал его дед из этого состояния. — Аванс в размере десяти тысяч получишь на следующей неделе. — мой друг автоматически кивнул, явно не понимая, что ему говорят. — А сейчас, молодые люди, я вынужден вас покинуть. Дела. А вы развлекайтесь дальше.