Книга Голубая кровь - Олег Угрюмов

Я боюсь уподобиться вашим богам, которым не известна ценность всего живущего. Я боюсь, что возненавижу их и захочу отплатить убийцам и подлецам той же монетой. У меня слишком много причин ненавидеть и презирать людей и богов Рамора. Я отчаянно боюсь стать мстителем из ваших древних легенд.

Знаешь почему, Руф?

Потому что я чувствую в себе и эту жажду убивать, и эту способность — ненавидеть.

Я слишком хорошо умею и то и другое, чтобы меня не пугал Великий Аухкан Шигауханам, пришедший в этот мир, дабы разрушить его до основания…

Потому что, человек, ты даже не можешь представить себе, насколько сладок и упоителен вкус ненависти.

— Хорошо, — сказал Кайне после долгого молчания. — Я попытаюсь докричаться до людей.

4

Таленару Великой Газарры

Аддону Кайнену

от его преданной и любящей дочери Аммаласуны.

Дорогой отец!

Меня искренне беспокоит, что ты терзаешься муками совести и чувствуешь свою вину за гибель мирных граждан Ирруана. И, как твоя дочь, я понимаю твое горе и сочувствую тебе и испытываю ту же боль. Но как царица Газарры, я не имею права, да и не могу с тобой согласиться.

В тот литал, когда наши войска подошли к стенам города, а его жители не открыли ворота и не вышли к тебе, показав тем самым, что не признают мою власть и законность наследования престола, они перестали быть мирным и беззащитным населением. Когда-то мой мудрый отец и моя любимая мать учили меня, что каждый человек сам делает свой выбор. Помнишь?

Граждане Ирруана предпочли сопротивляться тебе и защищать орфа Турнага? Что ж, они получили лишь то, что заслуживали. И смерть людей — это результат их упрямства и непокорности. И потому, дорогой отец, не вини себя ни в чем. Ты исполнял, свой долг.

Что же до несчастных жрецов храма. Эрби, то я скорблю о гибели их товарища вместе, с тобой и Каббадом. Я уже направила в Ирруан мастеров и строителей для того, чтобы они помогли моим добрым подданным восстановить свой город; я отослала им хлеба и мяса, так что там не будет обычного после такого сокрушительного поражения голода, а также приказала немедленно выехать нашим лучшим врачевателям. Видишь, отец, мы стали милостивы к бывшим мятежникам, едва они признали меня царицей.

Храм Эрби будет восстановлен в кратчайшие сроки, а его жрецам воздадут все почести, положенные им по сану. Я обещаю тебе заботиться о стариках, чтобы душе твоей было легко и светло.

Если Шэнн не согласится с мирными предложениями и предпочтет смерть и разрушение — не сомневайся. Ты должен сделать это.

Я с нетерпением жду тебя, ибо в Газарре, а особенно в Каине неспокойно. Не тревожься, с Килианом все в порядке, однако от него пришли самые пугающие известия.

Милделины Олькой и Рюг, раллодены Лиал и Кипо (прибывший со вторым отрядом газарратских мечников) были убиты недалеко от цитадели. Думаю, ты уже догадался, что раны, которые они получили в битве с неведомым врагом, оказались столь же страшными, как и те, что ты нашел на телах убитых палчелоров, и те, что видел Килиан в лагере варваров. Кроме того, дозорный отряд обнаружил возле тел убитых несколько лужиц странной жидкости цвета. морской воды.

Килиан обеспокоен и предполагает худшее.

Дорогой отец, береги себя в битвах, и знай, чаю твоя дочь тоскует по тебе. Я жду тебя обратно с победой и славой. А еще, мне очень нужен твой совет и твоя помощь, потому что мне некому больше рассказать, что Руф снится мне каждую ночь. Точнее, не Руф, а всего лишь черная тень, великий воин, вооруженный неведомым мне мечом, но я точно знаю, что это он. Отец, мне страшно оттого, что со временем моя боль и печаль не становятся меньше. Я думала, что спустя несколько лун смогу вспоминать о нем с нежностью и светлой грустью и что у меня может быть еще какое-то будущее с другим человеком. Но я люблю Руфа, и каждое утро, просыпаясь в одинокой постели, понимаю, что сегодня люблю его больше, чем вчера, и нуждаюсь в нем отчаяннее, чем могла предвидеть.

Я бы все отдала, чтобы, еще хоть раз взглянуть на него, услышать его голос, прикоснуться к нему… Ты понимаешь меня, отец, ведь правда? Наверное, именно так выжигает тебя изнутри тоска по маме.

Я приняла решение и поеду в Каин с большим войском. Во-первых, там и впрямь нужно мое присутствие — я должна своими глазами увидеть, что происходит на Южном рубеже. Во-вторых, я хочу еще раз пройтись по тем местам, где была так счастлива.

Приезжай, отец. Приезжай быстрее, ибо иногда мне кажется, что я не выдержу тяжести горя и великой ответственности, что свалились на меня так внезапно.

Что же до Шэнна, то хоть утопи их всех в крови, но сделай так, чтобы они никогда больше не помышляли о том, чтобы противиться нам.

Твоя любящая дочь Уна.

5

Она была великолепна.

В мире Ифнар ее назвали бы невероятной красавицей, но и в Раморе никто не посмел бы усомниться в том, что равной ей нет.

Ее могучее, несокрушимое тело — живая крепость — переливалось всеми цветами радуги, а мощный хвост был усеян сотнями острых лезвий с ядовитыми железами. Ее прекрасные глаза цвета вечернего неба смотрели холодно и надменно, и были они как россыпь сверкающих капель на лепестках цветка. Смертоносные мечи и кривые серпы ее конечностей двигались грациозно и плавно — все-таки она была женщиной. А еще она была разгневанной женщиной, и ее клыки раскрывались в самой страшной улыбке — улыбке Бездны.

Шигауханама посетила Садраксиюшти — бессмертная возлюбленная его отца, Шисансанома.

— Я не дам тебе проиграть эту войну, — сообщила она без предисловий.

— Войны не будет. Я не допущу ее.

— Так говорил и твой отец. Он убедил меня не вмешиваться. Ты знаешь, чем это закончилось.

— Среди нас смертный двурукий, и мы смогли понять друг друга. Я надеюсь, что мы сможем договориться и с другими. Они не похожи на нас, Садраксиюшти, но иногда они заслуживают того, чтобы я относился к ним как и к тем, кого породил.

— Это иллюзия, Шигауханам. Подобная иллюзия погубила твоего Отца и весь прекрасный мир, который он создал. Он не позволил мне уничтожить здешних богов и их детей, он хотел жить с ними в согласии, но предал страшной смерти аухканов. Справедливо ли это?

— Нет. Но ты, великолепная, никому не оставишь шанса выжить. После тебя здесь не будет двуруких.

— Неужели это не радует? Я предлагаю тебе помощь, Шигауханам. Я предлагаю свою поддержку тому, кто мог быть и моим сыном. Вдвоем мы очистим землю от этих подлых и коварных тварей, отомстим за крах империи Шисансанома, и ты сможешь создать новое царство, в котором никто и никогда не будет угрожать аухканам.