Книга Принц б/у - Арина Ларина

– Я Таня Соколова.

– Замечательно! Вот теперь мне все ясно! – с яростной издевкой завопила гостья и вдруг осеклась. – Соколова? А ты здесь какими судьбами?

– Я же сказала, Олечка – моя дочь. Наша с Колей.

– Вы что, специально это подстроили? – обессиленно выдохнула Рита. – Зачем?

В комнате повисла пауза, до краев заполненная взаимным непониманием и горечью.

– Нечего вину на нас переваливать! – опомнился Колясик. – Мой сын пострадал…

– Я знать не знаю твоего сына, – поджала губы Маргоша. – Я пришла поговорить с Ольгой, но в свете открывшихся обстоятельств я бы не хотела, чтобы они с Алешей продолжали встречаться. Впрочем, это им решать.

– Ты спятила? – Коля внимательно разглядывал Маргариту, пытаясь понять, играет она или все произошедшее лишь шутка фортуны.

Ему не хотелось расставаться врагами. И вовсе не из-за врожденной миролюбивости, а в связи с тем, что гораздо приятнее жить, не трясясь за свою шкуру в ожидании очередной пакости от сильных мира сего. Маргошу он причислял именно к таким.

– Все, позвольте откланяться, – буркнула Рита. – Диагнозы будем уточнять в другом месте.

Эта реплика Колясика напрягла.

– В каком еще месте? Ты хоть соображаешь, что наш с тобой сын спал со своей сестрой? – Николай вцепился в ее локоть, тревожно оглядываясь на Татьяну. Реакция Маргариты ему не нравилась.

– Иди… куда-нибудь. У нас с тобой нет общих детей. Если только их не ты рожал, – хмыкнула Маргоша.

– Как это нет? – возмутился Колясик. – Мой сын, моя плоть и кровь, не смей лишать меня ребенка! А кто мне в старости протянет руку помощи, поднесет стакан воды?

– Думаю, за долгие годы ты настрогал целый отряд водоносов! – отрезала Рита, пытаясь отцепиться от пыхтящего рядом Колясика. – Меня с тобой, слава богу, ничего не связывает!

– А как же Алешенька? Я тосковал без него, мне не хватало его улыбки, первого лепета, первых шагов!

– Коля, ты знаешь, куда обычно посылают доставучих придурков?

– Знаю.

– Вот и иди. Думаю, дорога тебе знакома. Вряд ли я первая, кто тебя туда отправил. Надо же такое придумать: он скучал без моего ребенка!

– Без нашего, – назидательно произнес Колясик.

– Отвяжись, я тебе еще тогда сказала, что ребенок не твой.

– Рита, он не претендует на ребенка. Сейчас дело не в этом, а в том, что они родные брат и сестра. Даже если ты не хочешь признавать Николая отцом, это ничего не меняет. Они не могут встречаться. Я знаю, мы оба страшно виноваты перед тобой…

– Не обобщай, пожалуйста! Я в этой ситуации был лишь жертвой! – моментально встрял Колясик.

– Поверь, я до сих пор мучаюсь из-за того, что натворила, но так вышло. Надо что-то делать.

Рита потерла виски.

– Мне неинтересны ваши внутренние терзания. Не желаю ничего слушать.

– И не слушай. Ты всегда была самодуркой! Я ничуть не жалею, что ты ушла от меня тогда. Но дети должны забыть друг о друге! – безапелляционно тряхнул башкой Николай.

В Рите поднял голову дух противоречия. Наплевав на сообщение, что это, оказывается, она его бросила, Маргоша ощутила непреодолимое желание поступить наперекор этой потрепанной парочке, хотя иметь их в родственниках ей хотелось меньше всего. Но мысль, что они еще меньше хотят с ней породниться, воодушевила Маргошу на соединение двух юных сердец.

– Значит, так, голубки, – Рита уже была наполнена уверенностью, как шарик воздухом, и перестала чувствовать себя балансирующей на канате без страховки и в кромешной темноте. Все встало на свои места. – Я не знаю и знать не хочу, сколько у вас общих детей, а у меня с вами ничего общего нет! Ни детей, ни внуков, ни планов! И быть не может! Когда ты меня бросил, я была молодой и глупой, любила тебя по дурости так, что хотела родить и воспитать твоего ребенка. Но жизнь распорядилась иначе, ту беременность я выносить не смогла. Алеша – сын моего друга, и к тебе, недоразумение плешивое, не имеет никакого отношения!

Рита вспомнила те страшные дни, когда даже мама была не на ее стороне. Косые взгляды, шушуканье, разбухающий живот и постоянное чувство стыда. Она бы уже и рада была избавиться от последствий собственной доверчивости, но все сроки прошли и сделать ничего было нельзя. Когда Маргоша смирилась с тем, что дальше будет только хуже, ребенок неожиданно перестал толкаться. Поделиться сомнениями было не с кем: Лидка уехала, а с мамой не хотелось. Перед Новым годом она прямо в душной кухне во время приготовления «Наполеона» потеряла сознание. Вместо праздничного стола Рита попала в больницу, где неласковый персонал, отвлеченный от подготовки к ночному торжеству, быстро и неаккуратно решил все ее проблемы, потряся Маргошу сочностью лексикона и здоровым медицинским цинизмом. Спас ее Осинский-старший, каким-то непостижимым образом прознавший про ее беременность и моментально заподозривший своего непутевого сыночка. Спешно организовав девушке хорошего врача, хотя на память об этой неудачной беременности осталась лишь корявая неразборчивая запись в карточке, и ничего изменить уже было нельзя, он занялся выяснением подробностей.

Леонид Владимирович пришел к Маргоше, которая, страшно смущаясь, оправдала Бориса, после чего горько расплакалась. Завязавшееся в больнице более близкое знакомство замечательным образом продолжилось после ее выписки. Именно Леониду Владимировичу она и была обязана своим нынешним положением и наличием сына, как две капли воды похожим на Борю. Став любовницей Осинского-старшего, Рита повела себя мудро: не претендовала на легализацию их отношений, не лезла в его дела, не раскручивала на подарки, тщательно скрывала их отношения от посторонних глаз, демонстративно обращаясь к Леониду Владимировичу на «вы». В свою очередь, он помог ей сначала с работой, а потом и с бизнесом. Их многолетний роман длился до тех пор, пока Осинские не отбыли на постоянное место жительства в Испанию. Не было бы счастья, да несчастье помогло.

– Оля, – Татьяна затормошила дочь, – ты слышишь, мы ошиблись. Олюшка, он не твой брат, ну повернись же ко мне!

– Вы что, – ахнула Рита, – рассказали обо всем девочке?

– Так получилось, – прокомментировал свою ошибку Николай.

– А у тебя все всегда получается именно так, через одно место! – рявкнула Маргоша, с ненавистью посмотрев на самоуверенного Колясика. – Как можно было ляпнуть такое бедной девочке, да еще ничего не выяснив?

Олечка медленно села. Выражение безучастности неуверенно сползало с ее лица. Она боялась поверить и не могла не поверить.

Девушка удивительно напоминала саму Маргариту в молодости: худенькая, почти прозрачная, с огромными голубыми глазами, только волосы были не смоляными, а пшеничными.

– Все, все, сейчас поедем к Лешке! – Маргоша порывисто обняла ее. – Он тоже у нас голодовку объявил. Кто ж знал, что у вас тут такие страсти кипят.