Книга Легенды доблестных времен - Валентин Леженда

У меня столько врагов, что даже не знаю, откуда будет нанесён первый удар. Так уж получилось, прости старика, но я старался править по справедливости, а справедливость не всем по вкусу… но ты это знаешь и без моих нудных напоминаний.

Других законных наследников, кроме тебя, нет. Всегда помни это и знай, что любой, кто будет оспаривать твоё право престолонаследия, – обманщик и узурпатор.

С чистым сердцем передаю в твои руки нашу страну, более достойного претендента трудно и представить. Ты благороден, добр сердцем и справедлив, ты тот самый редкий вид рыцарей, у которых невозможно найти даже самого малейшего изъяна.

Прощай, мой милый племянник, и знай, что если ты читаешь сейчас эти грустные строки, то меня уже наверняка нет в живых.

С вечной любовью в сердце король Лапландии Размус Третий.

P.S. Если совсем будет туго, навести старика Клауса, он поможет. Поначалу он покажется тебе немного сумасшедшим, но это не так страшно, главное, что он по-прежнему остаётся самым великим чародеем Лапландии. Если откажется тебе верить, покажешь безумцу моё письмо. Ну, кажется, всё.

P.S. P.S. Пне забудь обязательно жениться, но много сыновей не плоди, хватит и одного наследника, не то жди великой смуты.

P.S. P.S. P.S. И жену бери местную, а не какую-нибудь кривую англичанку. Я хорошо знаю этих злодеев с их династическими браками. Будь стойким до конца, отказывай любым предложениям, даже если тебе начнут сватать своих дочерей самые знаменитые короли. Женись только на доброй опрятной лапландской девушке и обязательно блондинке.

P.S. P.S. P.S. P.S. Да не пугайся ты так… шучу я, шучу. Просто хочу на всякий случай уточнить, что писал всё вышеизложенное, находясь в здравом уме и при кристально чистом рассудке. Просто я никогда неумел заканчивать написанное. Всё, на этот раз уж точно конец. Прощай!

* * *

Туоми Вяминен вытер кружевным платочком навернувшиеся на глаза благородные слёзы и, бережно сложив письмо, спрятал его под левый наплечник доспехов.

Холодный лапландский ветер с диким воем гулял в коридорах родового замка Вяминенов, и казалось, что то воет не ветер, а жуткое чудовище Ваплевасла, обитающее под толщей льда озера Бодом.

Странный вой нарастал, приближаясь.

Туоми не на шутку забеспокоился, потому что так могло выть что угодно, но только не ветер.

Собрав в железный кулак остатки мужества, благородный рыцарь вытащил из ножен верный меч «Псякло» и храбро подошёл к обитым железными ржавыми планками дверям.

Жуткое чудовище, судя по звукам, бесновалось уже непосредственно в главном коридоре замка.

Вяминен посчитал про себя до пяти и резко рванул дверь на себя. Дверь с душераздирающим скрипом открылась.

– Отведай же стали моего верного «Псякло», о мерзкий Ваплевасла!!! – так грозно выкрикнул рыцарь, поднимая своё сокрушительное оружие для решающего рокового удара.

«Мерзкий Ваплевасла» медленно брёл по коридору.

В правой руке воющее «чудовище» сжимало горящий подсвечник, в левой – ополовиненную бутылку бражной настойки.

Туоми быстро пришёл в себя, узнав в приближающемся человеке одного из своих слуг.

То, что он поначалу принял за грозный вой Ваплеваслы, оказалось весёлой народной лапландской песней.

– Лаитти орят лиетсомахан! – надрывался ночной певец, с детства страдающий отсутствием музыкального слуха.

«Десятая руна „Калевалы“!» – с удивлением подумал Вяминен, припоминая знаменитый народный эпос.

– Орят лиетсол лойхюттели… – неожиданно для себя самого продолжил известный куплет Туоми и с размаху опустил крепкий кулак на голову пьяного певца. – Будет тебе наука! В следующий раз крепко подумаешь, прежде чем беспокоить хозяина после захода солнца… а тут ещё это проклятое письмо.

С ненавистью посмотрев на улыбающегося в бессознательном состоянии слугу, Вяминен нервно запахнул плащ, воровато огляделся по сторонам и, быстро подобрав бутылку браги, скрылся в своих покоях.

Да, было от чего испортиться не только настроению, но и крепкому сну. Отныне жизнь для несчастного Туоми превращалась в бесконечную гонку со смертью. А подобные зловещие догонялки заканчивались, как правило, плачевно, ибо демон смерти Калма никогда не уставал догонять.

Отпив жгучей жидкости прямо из горлышка (чего бы он никогда не сделал в нормальном состоянии), благородный рыцарь принялся с содроганием изучать доставленный ночным гонцом пакет. Да, всё так и есть, печать искусно подрезана и снова приклеена. Уничтожить письмо неизвестные пока враги не отважились, но прочесть… о, они наверняка его прочли, и отныне мельница неприятностей только будет набирать свои мрачные, гибельные обороты.

О горе, горе – в пору воскликнуть, подражая какому-нибудь обезумевшему от постигших его несчастий древнему греку.

«Нужно немедля бежать!» – и это была, пожалуй, самая трезвая мысль из всех трезвых мыслей, когда-либо посещавших ветреную голову Туоми.

– О, дядя, дядя!!! – пафосно произнёс бедняга. – Угораздило же тебя вспомнить на смертном одре о своём скромном, не ищущем славы племяннике.

Но поздно было пенять на судьбу, нужно было действовать.

Благородный рыцарь опасливо подкрался к окну. Вид из главной башни открывался просто отличный. Испокон веков Вяминены знали толк в постройке неприступных крепостей, но сейчас Туоми не мог доверять даже родным стенам. Везде ему чудились заранее подготовленные ловушки, капканы, смертельные лабиринты.

Даже жующий траву у кормушки старый ездовой олень по кличке Вуйнонен и тот казался благородному рыцарю замаскированным убийцей.

Побледнев, Туоми снял со стены верный дальнобойный лук, но так и не решился спустить тетиву.

Мирно трапезничающий внизу Вуйнонен был на волосок от смерти.

– О боги, что со мной? – спросил сам себя благородный рыцарь, тут же списав своё во всех отношениях недостойное поведение на бражную настойку. – Экая, однако, гадость!

И пустая бутылка была с отвращением выброшена в окно.

Невозмутимый Вуйнонен лишь слегка застриг ушами, когда стекло со звоном разлетелось, упав на мощенный камнями двор.

Верёвочная лестница имелась в башне всегда. Туоми вытащил огромный колючий моток из-под занавешенной поблёкшим пологом кровати и поспешно закрепил лестницу на специально вбитых в стену крючьях. Крючья сильно проржавели, но должны были выдержать.

– Пошла, родимая! – Размахнувшись, благородный рыцарь отправил моток лестницы следом за недавно выброшенной бутылкой.

Бросок вышел неудачным, о чём свидетельствовало жалобно-недовольное блеяние, донесшееся со двора.

– Вуйнонен… о не-е-е-ет… – Во второй раз побледневший Туоми бросился к окну.

Так и есть, проклятая размотавшаяся лестница упала прямо на несчастного оленя, запутавшись в его ветвистых рогах. Тайный побег начинался с неудачи, худшее начало трудно было себе и представить.