Книга Неравный брак - Анна Берсенева

– Да? – вдруг улыбнулась Ирина Андреевна, внимательно слушавшая горячий Евин монолог. – А вот это, Ева Валентиновна, и есть «во-вторых»…

– Что? – переспросила Ева. – Что – во-вторых?

– Во-вторых, почему я за него… ну, почти рада, – объяснила та, наливая себе кофе. – Как вы думаете, много есть девчонок его возраста, которым все это было бы интересно? – Она кивнула на фотографии на стенах. – Кому он стал бы об этом обо всем говорить, кто стал бы слушать? Даже я иногда злилась: да что ж тебя интересует-то, да разве об этом сейчас надо думать? Хоть я, поверьте, не самая глупая мамаша. И к тому же… – Лицо ее вдруг совершенно переменилось: исчезла, как будто растворилась, маска светской непринужденности, все черты словно распустились, поблекли, несмотря на умело наложенную косметику. – К тому же, – повторила Ирина Андреевна, – после того как я поняла, что с ним может случиться, если я его из армии немедленно не вытащу… Ведь в последний момент!

– В какой последний момент? – не поняла Ева. – Тема рассказывал, но я…

– Да ведь война вот-вот начнется, на Кавказе война! – быстро проговорила Ирина Андреевна. – Что вы на меня так недоверчиво смотрите? Еще бы полгода – и никто бы его оттуда дешевле, чем за многие тысячи долларов, не отпустил. А мне таких денег не найти, хоть все с себя и себя всю продам с потрохами.

– Но как же – война? – растерянно спросила Ева. – Неужели можно на такое пойти? Что они, «Хаджи-Мурата» не читали?..

– Господи Боже мой! – Ирина Андреевна посмотрела на нее с жалостью, как на малое дитя. – Нет, все-таки вы удивительная женщина. В ваши годы сохранить такие книжные представления о жизни! При чем тут «Хаджи-Мурат»? Кто-то читал, кто-то не читал, кто-то читал, да не понял. Это неважно, понимаете? Речь идет о таких деньгах, ради которых они слово «мама» забудут навсегда, не то что «Хаджи-Мурата». Я ведь по работе это поняла, – понизив голос, сказала она. – Так-то, может, тоже книжки поминала бы… А там разное приходилось переводить, переговоры всякие. В общем, спасибо подруге Наташке, пусть Темка живет с диагнозом «пролапс митрального клапана». А кстати! – Ирина Андреевна мгновенно переменила тон, и ее лицо тут же приобрело прежнее нервно-насмешливое выражение. – Как вы думаете, сколько он получает на своей восхитительной работе? Я к тому, – пояснила она, – что деньги-то ведь есть у него. Неужели, проявляя даже самые распрофессиональные пленки, можно снять квартиру, вообще – как-то прожить в наше время, да еще с женщиной? У меня, хочу вам сообщить, он денег не берет.

– Но ведь квартиру ему друг просто так оставил, пока за границей учится. – Ева почувствовала, что щеки у нее розовеют. – И ведь я тоже работаю. Конечно, я не Бог весть сколько…

– Вот именно, что не Бог весть, – перебила Ирина Андреевна. – Это что за шляпка у вас так живописно висит – из салона? И что это за друг у него такой, с лишними квартирами, что-то я никогда не слыхала! Я бы на вашем месте поинтересовалась. Странная вы женщина, Ева Валентиновна! Врать не буду, не то чтобы я ночей не сплю, размышляя о вашем женском будущем, но все-таки. Для Темы-то это все, как я уже сказала, может быть, и неплохо… Но ведь это сейчас неплохо! – Она сделала ударение на слове «сейчас». – А потом, через энное количество лет? Или вы надеетесь, что с годами разница в возрасте сгладится? Поверьте моему опыту, ровно наоборот.

– Я ни на что не надеюсь, – тихо проговорила Ева. – И не могу выспрашивать у него то, что он сам мне не говорит. Может быть, это глупо, недальновидно. Что ж, значит, я глупа и недальновидна. Но вы же сами сказали: не то чтобы ночей из-за меня не спите, правда?.. Дождитесь Тему, Ирина Андреевна, – уже громко и спокойно предложила она. – Это же странно – убегать, чтобы с сыном не столкнуться! Он вас любит, и…

– Да я знаю. – Нервное натяжение насмешливой маски снова ослабело. – Все я про него знаю, кроме того, что он только вам теперь расскажет… Нет, не буду ждать, – сказала она и быстро поднялась с дивана. – И вы ему не говорите, что я приходила. Я ведь, знаете, не из тех мамаш, которые рожают детей не для жизни, а исключительно для личного пользования. Мне просто хотелось… Спасибо за кофе и беседу.

Ева стояла на пороге комнатки, глядя, как Артемова мама надевает дубленку в тесной прихожей.

– Скажите, Ирина Андреевна, – вдруг спросила она, – а каким был Темин отец?

Та бросила на нее быстрый насмешливый взгляд.

– Это вы к тому, что смотрите на меня и не понимаете, в кого он такой уродился? Порадовать нечем: отец у него был запойный алкоголик, – спокойно ответила она. – Талантливый, умный, абсолютно невыносимый человек. Жил вразброс и вразнос. Я с ним десять лет промучилась, потом наконец разошлась. Все думала, у мальчика должен быть отец… Пока не поняла, что толку от него как от отца столько же, сколько и как от мужа. Спился и сгинул, даже не знаю, где он теперь. Алиментов, как вы догадываетесь, мы от него не видали. Я потому так за Темку всегда и боялась, с этими его бесполезными увлечениями…

– Но ведь он совсем не пьет, – с испугом сказала Ева. – Я никогда не видела.

– А это, говорят, в детях вообще редко проявляется, – усмехнулась Ирина Андреевна. – Удивляться нечему: как наглядятся с рождения – на всю оставшуюся жизнь охоту отобьет. Вот за внуков следует опасаться, так что с ребенком вам, возможно, все-таки лучше погодить. Ведь вы, наверное, поскорее родить хотите? – поинтересовалась она мимолетным тоном.

– Об этом вообще не приходится беспокоиться, – не сдержав горечи, ответила Ева.

– Да? Значит, у вас с этим делом проблемы? – тут же догадалась Ирина Андреевна. – А вы время теряете, вместо того чтобы… Самоотверженный вы человек, Ева Валентиновна. – Она пожала плечами. – Или просто не от мира сего? Не понимаю! Ну, счастливо вам, – простилась Ирина Андреевна. – Заходили бы… Все-таки единственный сын, тут уж кого хочешь воспримешь.

– Спасибо, – улыбнулась этому невольному откровению Ева. – Я понимаю. Мы зайдем.

Артем пришел через полчаса после того, как закрылась дверь за его мамой. Ева даже подумала, что они столкнулись где-нибудь на длинной Доброслободской улице, по дороге к метро. Но, судя по его спокойному виду, этого не произошло.

– Долго я? – весело спросил Артем, снимая засыпанную снегом куртку. – Сегодня один фотограф старый приходил, интересные снимки показывал. Так жалко, что тебя не было! Я у него один только выпросил до завтра, тебе посмотреть.

С этими словами Артем прошел в комнату, держа в руке шарф, и бросил на диван одну из своих картонных папок с завязками.

Так много было молодой радости, живой морозной свежести в каждом его слове и движении, и в улыбке, с которой он посмотрел на Еву, и в поцелуе, нетерпеливом и нежном, что у нее язык не повернулся спросить о том, что так встревожило ее в словах его мамы…

– Какие фотографии, Тема? – улыбаясь, спросила Ева, забирая у него из рук шарф.

– Столетней давности, – ответил Артем. – У него целая коллекция. Посмотри!