Книга Состояние свободы - Нил Мукерджи

Семейство Сен ело много, хотя Милли и понимала, что Диди научила их кухарку Рену готовить именно ту еду, которая им нравится. Оказалось, что их сын, живущий за границей, когда приезжал в отпуск домой, каждое утро давал Рену указания, что именно следует приготовить на обед и ужин, причем зачастую рецепты были из разного набора продуктов. Как-то раз, когда Диди не было дома, он угостил Милли едой на обед, при этом объяснял на странноватом хинди, что это были за блюда: чана дал[134] с кокосом и изюмом, курица в соусе с белыми семенами мака (он использовал слово хус хус и нерешительно спросил у Милли, правильно ли он назвал эти семена, но она только пробубнила себе под нос, что поняла, о чем он, и отвернулась), жареная рыба, цветная капуста с картофелем и горохом… Милли знала, что все это была очень дорогая еда, которую родители специально купили для того, чтобы порадовать своего сына, которого редко видели. Она понимала, что через еду родители показывали, как сильно они привязаны к нему. Иногда, когда в доме Диди ей давали на обед то, что ее дочь Малика не то что никогда не пробовала, но даже не знала, что такое существует, Милли брала немного с собой, чтобы угостить девочку. Биней частенько приносил домой еду из ресторана – чау мейн, курицу с чили, жареный рис, чоп суи[135], курицу по-манчжурски… все это была необычная еда для их вкусовых рецепторов и непривычные слова для их языка. Милли ела с большим удовольствием после нескольких секунд замешательства перед незнакомым ей блюдом – она даже не знала, что было сильнее, голод или жадность.

При этом мозг Милли непроизвольно подсчитывал, сколько денег им удается экономить, когда Биней приносит домой еду с работы.

– Тебе приходится платить за ту еду, что ты приносишь домой? – как-то спросила у него Милли. – Они вычитают ее стоимость из твоей зарплаты?

– Нет, ты что. Это же остатки от основных блюд, чау мейн, жареного риса. У нас они каждый день образуются. Иногда их подают на следующий день, но, если руководство решает, что они могут испортиться, раздает сотрудникам.

Мысленно Милли смаковала это приятное чувство, которое возникало от того, что им доставалась бесплатная еда. Напряжение, в котором она практически всегда находилась, постепенно начало отступать, так как она понимала, что их семья не умрет от голода. Но она все еще испытывала смешение страха, стыда и беспокойства, когда упаковывала еду, которую ей давала Диди на обед, чтобы забрать домой для детей. Всего один вопрос, одно разрешение со стороны Диди могли решить все недоразумения и развеять страхи, но Милли была слишком застенчивой, она боялась начинать разговор на эту тему, пока однажды Диди не зашла на кухню и не увидела, как Милли ссыпает крабовое карри в пакет, который взяла из ящика под столешницей, где хранили пустые пакеты и контейнеры.

– Тебе не понравилось? – спросила Диди. – Ты не ешь крабов?

Милли, которая стояла к Диди спиной, всего на секунду задумалась о том, чтобы соврать, но тут же ответила, даже не успев повернуться:

– Нет, я просто хочу взять немного для дочки. – Ей хотелось сквозь землю провалиться.

Однако Диди отреагировала на это совсем не так, как думала Милли.

– Ну и зачем ты все это кладешь в пакет? – сказала она. – Весь соус вытечет наружу. Лучше возьми-ка один из контейнеров, завтра принесешь его обратно.

Через два дня после этого Тулика подошла к ней и сказала:

– Милли, если ты хочешь взять что-то из еды для детей, то просто бери это. Тебе не нужно делить свою порцию и есть меньше.

Милли кивнула, чтобы показать, что поняла ее разрешение, но не отвлеклась от стирки, чтобы повернуть голову в сторону Диди. Только спустя какое-то время Милли научилась замечать и реагировать на то проявление доброты и щедрости, с которым она столкнулась в этой семье. Это были те вещи, которые она никогда и не надеялась увидеть или испытать на себе, но она поняла, что то, с чем она столкнулась, была свобода. Ей потребовалось время, чтобы это принять и расслабиться. Работая в Джамшедпуре, Милли думала, что, чем крупнее город, тем больше будут штрафы за какие-то ошибки и испорченные вещи, поэтому, когда она разбила заварочный чайник у Сен Диди, она тут же в этом призналась и спросила, сколько денег вычтут у нее из зарплаты.

Диди рассмеялась.

– Это всего лишь чайник, подумаешь, – ответила она. – Он стоил совсем недорого, даже не бери в голову.

Тулика Сен постепенно увеличивала зарплату Милли, но с повышением жалованья она всегда назначала ей какие-нибудь дополнительные обязанности или увеличивала ее время работы на пятнадцать или тридцать минут, чтобы Милли не думала, что это благотворительность. Именно она сказала Милли, что существует вечерняя школа для взрослых при церкви Святой Марии. Тулика осторожно подталкивала Милли к тому, чтобы девушка посещала там занятия, да еще и брала Малику с собой. Через какое-то время после того, как родился сын Амит, зарплата Милли в семье Сен возросла до пяти тысяч рупий. По мумбайской традиции прислуге периодически полагалось выплачивать бонус, когда наступал праздник Дивали: месячную зарплату. Милли получила эти деньги в каждом из домов, где она работала. Сумму в двенадцать тысяч рупий, которая превратилась в четырнадцать тысяч рупий, когда Амиту исполнился год, Милли положила в банк на сберкнижку.

Она узнала, что тот счет, который они открыли вместе с Хемали Вачани для ее зарплаты, не был закрыт, и деньги на нем лежали в сохранности. Когда хозяева дома в Си Крест заплатили ей первую зарплату наличными, Милли поделилась с ними своими опасениями по поводу того банковского счета и имеющихся на нем денег. Милли и представить себе не могла, что деньги будет так просто получить на руки. Миссис Чандмал попросила ее принести с собой ее продовольственную карточку и отвела в отделение банка в Бандре. Там Милли узнала, что никаких «сберегательных книжек» больше и в помине не было, все оказалось автоматизировано. Они распечатали выписку по счету. В тот же день она узнала, что ее деньги были в безопасности и никто, кроме нее, не смог бы их снять. Через неделю ей открыли новый счет в банке и выдали чековую книжку, на которую перераспределили те деньги, что она заработала в доме у Хемали.

Помимо ее с Бинеем бонусных выплат, Милли откладывала на счет ежемесячный остаток от зарплаты. Иногда у нее получалось внести на банковский счет целую тысячу рупий, при этом каждый месяц она стабильно высылала деньги матери и Будхуве. После всех распределений денег оставалось не так много. Они тратились на еду, одежду, телефонные переговоры, школьную форму Малики, книги и канцелярские принадлежности.

Малика ходила в местную школу Святой Екатерины Сиенской. С точки зрения ресурсов и достижений это было небольшое благотворительное учреждение, но если посмотреть на нее с позиции вместимости, то у школы имелась довольно большая территория и она могла принять большое число бездомных детей и детей из бедных семей. Тот факт, что в ней учились ребята из бедных семей, был одновременно и плюсом и минусом, но людям, находившимся в положении Милли и Бинея, как правило, не приходилось выбирать. Люди схожего статуса могли себе позволить либо государственные школы, где учили только маратхи и хинди, либо детей в школу не отправляли вообще. Большинство семей в джопри придерживались второго варианта. Но кто из них мог быть таким прозорливым и бесстрашным, чтобы отдать своего ребенка в частную, хоть и благотворительную, школу, когда детей отправляли на работу сразу же, как те подрастали, чтобы они могли принести в семью дополнительный доход? Вероисповедание Милли дало им более выигрышную позицию: в школе дети католиков имели некоторые преференции. У школы было еще одно значительное преимущество – все обучение шло на английском.