Книга Маргарита Бургундская - Мишель Зевако

– Замолчи, призрак!..

– Нет, я скажу вам всё!.. Край, где все это происходило, именуется Бургундией! Столица его – Дижон! Любовника моего звали Карл, граф де Валуа, а девушку, что пронзила меня кинжалом, – Маргарита Бургундская!

– А свое имя, проклятый призрак, можешь мне и не сообщать, так как очень часто оно звучало похоронным звоном в моих ушах: ты – Анна де Драман!..

– Да! – отвечала Мабель с ужасной и величественной простотой.

– Что ж, – прорычала Маргарита, – больше это имя никогда уже не прозвучит! На сей раз мой кинжал закончит то, что было начато в Дижоне!..

В ту же секунду Маргарита, скинув с себя плащ, выхватила висевший на поясе кинжал, тогда как Мабель даже и не попыталась убежать или защититься.

– Умри же! – вскричала Маргарита и с силой ударила Мабель в грудь.

Мабель не упала…

Королева нанесла еще один, более неистовый, удар в то же место. На сей раз лезвие сломалось. Маргарита в испуге отпрянула, пробормотав:

– Ох! Так ты и вправду колдунья?

Вместо ответа Мабель отвела в сторону полу плаща, продемонстрировав одну их тех прочных кольчуг, что изготавливали тогда в мастерских Милана и Толедо, двух главных центрах по работе со сталью.

– С того самого дня, – покачала головой Мабель, – как я начала жить рядом с Маргаритой Бургундской, я приняла все меры против холодного оружия и яда. Обладай вы заурядным умом, Маргарита, я бы вам сказала: да, я – колдунья, и вы, возможно, мне бы поверили, как поверил король Людовик, ваш муж, как поверил Карл де Валуа, который должен был стать моим мужем. Но в этот час тревог, который мы обе переживаем, обман бесполезен, и я довольствуюсь тем, что скажу вам: если вы ударите меня кинжалом, конец его притупится, если вы попытаетесь подлить мне яду, тот никак на меня не подействует, так как я на протяжении многих лет приучала к нему свое тело. Теперь вы знаете, кто я и чего я хочу, или, скорее, чего хотела. Я давно уже, Маргарита, рою ту яму, в которую вам предстоит упасть. Вспомните: именно я решала ваши первые проблемы и последние деликатные вопросы, именно я обустроила для вас Нельскую башню, именно я нашла для вас Страгильдо. И с той далекой поры, когда здесь развернулась первая из тех любовных и смертельных драм, из которых состоит ваша жизнь, вся ваша гнусность записана – поступок за поступком, минута за минутой. Вот как я подвела вас к пропасти. Я могу столкнуть вас туда всего одним лишь жестом – если я того пожелаю, король узнает всё. А теперь, Маргарита, мне остается сказать вам лишь вот что: с тех пор, как я узнала, что мой сын жив, моя месть, столь давно и столь тщательно вынашиваемая, растаяла для меня как дым. Я спасу вас, если вы спасете моего сына и ту, которую он любит.

Маргарита долго не отвечала; опустив голову, она смотрела на это лезвие кинжала, обломки которого валялись у нее под ногами.

Наконец она пробормотала:

– Стало быть, ты предлагаешь мне выбор: твоя месть или твое прощение, моя погибель или спасение Буридана?

– Да, выбирайте – мир или война. И клянусь вам, – добавила Мабель, воздев руки к небу, где уже начинали гаснуть звезды, – клянусь вам, что если вы выберете войну, проиграете в ней именно вы, королева.

– Что ж, я выбираю войну. Пусть я проиграю, как ты говоришь, пусть, лишившись положения, буду обречена до конца дней моих влачить жалкое существование, – уж лучше это, чем знать, что они счастливы! Пусть же будет война. Война, первыми жертвами которой станут твой сын и моя дочь.

Ожесточенная, с рукой, вытянутой в угрожающем жесте в направлении Двора чудес, Маргарита Бургундская походила в этот момент на одну из тех ужасных героинь великих драм Еврипида, которых непостижимый рок вооружал кровожадными страстями против собственной семьи.

Без единого слова, без единого жеста Мабель направилась к винтовой лестнице, спустилась по ней вниз и вышла из башни.

Из тени той ивы, под которой так часто прятался Филипп д’Онэ, возник некий человек и спросил:

– Ну что, пора? Пришло время действовать?

Мабель отвечала:

– Да. Час твоего возмездия настал, Вильгельм Роллер. Возвращайся на кладбище Невинных, в Дом с привидениями, и жди меня. Если не вернусь к полудню, отнесешь королю Франции те бумаги, о которых я тебе говорила.

С этими словами Мабель поспешно удалилась, тот же, кого она назвала Роллером, после некоторого замешательства также зашагал прочь.

* * *

Не успел Роллер пройти и нескольких метров вдоль берега, как из чащи, что омывала свою листву в водах Сены, выскочил человек в черном.

Сверкнуло в первых лучах зари лезвие, в быстром жесте взметнулась и опустилась рука.

Роллер упал с глухим стоном.

Черный человек с пару секунд смотрел на него с улыбкой, затем подхватил жертву за ноги и потащил к Сене.

Там, когда несчастный забился в последней агонии, человек еще раз вонзил ему кинжал в грудь, теперь уже – по самую рукоятку, да так и оставил в ране.

Затем он распрямился и огляделся.

В этот момент в дверном проеме башни появилась Маргарита Бургундская. Увидев человека в черном, она позвала:

– Страгильдо!

Браво[17] с улыбкой на устах подошел к королеве и кивком указал на убитого беднягу, чье безжизненное тело он перетащил к воде.

Маргарита ничем не выказала удивления, только спросила:

– Почему?

– Потому, что я уловил несколько слов, которые сказала этому человеку ваша уважаемая камеристка.

Страгильдо добавил:

– Известно ли вам, госпожа, что ваша камеристка – опасная гадюка?.. Так вот: этот человек был ее ядовитым зубом, который сегодня же должен был в вас впиться. Я этот зуб вырвал, только и всего.

Маргарита с задумчивым видом подошла к неподвижному телу и вздрогнула, узнав лучника, которого сама приказала бросить в «каменный мешок».

В течение следующих нескольких минут, склонившись над этим несчастным, она пребывала в той мрачной задумчивости, которая сопровождает размышления всех великих преступников.

Затем, погрозив кулаком небесам, она запрыгнула в стоявшую на причале, у самого подножия Нельской башни, лодку. Страгильдо последовал ее примеру и взялся за весло.

– Отвези меня в Лувр, – сказала королева, – и расскажи, что видел, что слышал в камере Филиппа д’Онэ.

XVIII. Подземная тюрьма Лувра

Филиппу д’Онэ в его камере было видение. Произошло оно по прошествии не поддающегося исчислению промежутка времени. Сначала ему, измученному страшной жаждой, являлись различные непонятные образы. Потихоньку мозг юноши, долгие месяцы преследуемый одной и той же навязчивой идеей, затянула некая пелена. Образы, один за другим, потихоньку начали стираться. Неожиданно сквозь пелену Филипп увидел неземной красоты женщину, приближавшуюся к нему с улыбкой на устах.