Книга Аэрофобия 7А - Себастьян Фитцек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О каких поисках вы говорите? О поисках Неле – или ее убийцы?
Матсу хотелось размахивать руками, кусаться, пинаться и делать многое другое, что уже никогда не будет ему доступно. Он знал, что Ротх недоговаривает. Для этого ему не нужно было видеть виноватое лицо главврача, с которым тот наверняка стоял у его кровати.
– Пожалуйста, доктор Крюгер, я знаю, насколько ужасна для вас эта ситуация. Но мы цепляемся за любую соломинку, и полиция просит меня допросить вас еще раз.
Матс шатался, переворачивался на бок и кружился, как пикирующая комета в собственной Вселенной. Он был уверен, что Ротх от него что-то скрывает, чтобы он не ушел в себя окончательно и навсегда. И так как Матс все еще лелеял тихую надежду, что Неле жива – пока Ротх не произнес самую страшную правду, – он решил продолжить игру и ответить на вопрос, который ему только что задал главврач:
– Доктор Крюгер, пожалуйста, подумайте. Вы заметили в самолете еще что-нибудь подозрительное, что могло бы помочь нам в поисках вашей дочери?
Матс подумал. Потом моргнул.
Один раз.
Ливио
Он не знал, какой черт в него вселился, но он просто не мог сидеть дома перед телевизором и притворяться, что ничего не видел.
При этом Ливио даже не был уверен, видел ли он что-нибудь. Когда еще раз вернулся на территорию мясокомбината, чтобы найти Фели. Ладно, такси цвета слоновой кости с открученной табличкой, выезжающее с заброшенной промзоны, – это уже странно.
Но водитель мог доставлять туда какой-то груз, или хотел выбросить мусор, или купить наркотики – существовали сотни вариантов. Правда, Фели сказала, что тип, которого они искали, работает шофером у Клопштока, и поэтому они высматривали такси на территории бывшего мясокомбината. Но тот факт, что оно сейчас поехало без пассажира в бранденбургскую глухомань за сорок километров, чтобы остановиться перед очередными промышленными развалинами, придавал ситуации еще больше загадочности.
Однако Ливио не заметил ничего подозрительного, когда проследовал за машиной на приличном расстоянии. Таксист не вытаскивал трупов из багажника, не было слышно ни криков, ни звуков борьбы. Он даже из автомобиля не вышел.
Водитель целый час просто сидел в такси, уставившись куда-то перед собой, и в какой-то момент Ливио это надоело.
Все будет хорошо, – подумал он, включил задний ход и поехал домой.
Это было вчера.
В день свадьбы, а потом?
Нет, Ливио не мог убедить себя, что она спокойненько укатила в свадебное путешествие, его интуиция не поддавалась этому самогипнозу.
Что, если таксист заметил его вчера? Он ведь не обучен следить за людьми, возможно, расстояние было недостаточно большим или он вообще действовал неумело?
В какой-то момент Ливио действительно хотел позвонить в полицию, но это была не самая удачная идея для того, у кого нелады с законом и несколько судимостей. Да и Фели сама ему это запретила: «Кто знает, может, мне все это мерещится, и на самом деле все отлично?»
Хотя нет. Не похоже.
Так как внутренний голос не давал ему покоя своими криками «Здесь что-то не так», сегодня после обеда Ливио снова отправился в район Оберхавель и почти не удивился, что такси все еще стоит перед сараем.
В принципе, он был в этом даже уверен. Шестое чувство никогда еще его не подводило.
Здесь происходило что-то очень нехорошее.
Водитель такси, которое со вчерашнего дня не сдвинулось с места, конечно, уже не сидел за рулем.
Он двигался. Медленно, но целенаправленно.
Из своего укрытия за старыми бочками для воды Ливио наблюдал, как длинноволосый худой парень вышел из строительного вагончика, пересек грязный двор и исчез в старой ветхой постройке из клинкера. В одной руке у него был желтый пластмассовый чемодан, в другой – камера.
Черт, что он собирается делать?
Как Ливио ни старался, он не сумел разглядеть со своего места, что находилось внутри постройки, когда таксист открыл дверь.
Он не увидел ни Фелиситас, ни Неле.
Но если не ошибся, то услышал, как одна из них закричала во весь голос.
Матс
Матс моргнул.
– Да? Вы что-то заметили?
Он снова моргнул.
– О’кей, о’кей. – В микрофоне зашуршало, но Ротх молчал. Видимо, раздумывал, как лучше подобраться к ответу с помощью дихотомических вопросов «да/нет».
Матс попытался помочь ему и безостановочно заморгал.
Ротх сначала спросил, что случилось, – он не понимает, что Матс пытается ему сказать. Наконец задал конкретный вопрос:
– Вы хотите, чтобы я считал?
Матс просигнализировал «да».
– О’кей, понимаю. Тогда, пожалуйста, еще раз сначала.
Матс моргнул 47 раз.
Снова потребовалось какое-то время, прежде чем Ротх подобрал правильный вопрос, с помощью которого приблизился к правде.
– 47 не может быть буквой, значит, это номер?
Матс моргнул один раз.
– Номер в каком-то документе, который у вас с собой?
Матс отрицательно моргнул два раза, как и на следующие вопросы о том, дом ли это или часть телефонного номера.
– Вы имеете в виду место? Ряд 47?
Он слышал, как Ротх едва не рассмеялся от радости, когда Матс подтвердил это предположение.
– О’кей, в ряду 47 было что-то подозрительное. Пассажир?
Матс моргнул один раз.
– Какое именно место? Пожалуйста, для А моргните один раз, для В – два и так далее.
Матс моргнул шесть раз.
– 47F? Место у окна. Подождите минуту.
В наушниках щелкнуло, и Матс снова провалился в ничто – пространство, лишенное всяких ощущений. То, что его можно было легко переключить в состояние этой исчезающей дыры, только усиливало весь ужас положения.
Ему показалось, что прошел час – хотя это мог быть и год или десять минут, – когда послышалось жужжание, и Ротх удивленно сказал:
– Я только что общался со следователем. Он говорит, что вы забронировали четыре места на этом рейсе. Одно из которых 47F.
Так как это не был вопрос, требовавший ответа «да» или «нет», Матс не мог моргнуть.
– О’кей, тогда я спрошу следующее: вы сидели на месте 47F?
Матс моргнул два раза, просигнализировав «нет».
– Кто-то другой занял ваше место?
Матс моргнул один раз.
