Книга Испанская инквизиция - Виктория Холт

Теперь Карл решил, что английской короной должен владеть Филипп, и поэтому написал Марии письмо, в котором говорил о том, что становится уже старым и не может на ней жениться, поэтому отдает ей самого дорогого человека — своего сына Филиппа.

После некоторого кокетства со стороны Марии был заключен брак.

Следует отметить, что Филипп уважал существующие законы и не ущемлял права и свободы англичан. Право даровать титулы и должности оставалось за королевой. Иностранцы не могли занимать государственные должности. В случае рождения сына от этого брака тот мог унаследовать английскую корону и испанские владения в Нидерландах и Бургундии. В случае смерти дона Карлоса другой сын Филиппа мог бы тоже унаследовать Испанию и ее колонии. Королева не могла покинуть Англию без собственного желания. Если бы умерла Мария, Филипп не мог бы предъявлять права на управление этой страной.

Несмотря на то что этот брак был очень благоприятен для Англии, в Лондоне состоялась акция протеста. По стране прокатилась волна недовольства. Главой восстания был сэр Томас Уайатт. Однако Филипп был готов переехать из Испании в Англию. Регентство перешло в руки принцессы Хуаны, сестры Филиппа, которая была на восемь лет моложе. Дон Карлос, уже доставлявший беспокойство отцу, был оставлен на попечение своего наставника Луиса де Вивеса.

Филипп отплыл в Англию 11 июля 1554 г., и с ннм отправились представители высшей кастильской знати — такие, как Руй Гомес, принц Эболийский и герцог Альба. Одной из целей Филиппа было вернуть Англию в лоно католической церкви, и с ним отплыл человек, которого сам Филипп и его отец считали наиболее подходящим для этой задачи, — Бартоломео де Карранса.

Прибыв в Англию, Карранса стал помощником кардинала Павла, и Филипп сообщил Марии, что желает назначить архиепископа одним из ее советников ради великой задачи возрождения католической веры в ее стране. Каррансу вскоре невзлюбили англичане, назвавшие erg Черным монахом, отчасти из-за темного цвета его лица, отчасти из-за черного цвета его доминиканского платья.

Карранса привык к методам, употреблявшимся в Испании, и, как писали многие его биографы, был ответственен за Марианские преследования.

В сентябре 1555 г. Филипп, уставший от Марии и стремившийся освободиться от ее привязанности, связался со своим отцом. Каррансу он оставил в Англии, настоятельно посоветовав Марии слушать своего духовного советника. Мария, которая стремилась сохранить благосклонное расположение мужа любой ценой, согласилась на это.

Когда Мария взошла на престол, она опиралась на религию, но не могла принудить других к тому, чтобы они верили, и считала, что Бог сам войдет в их сердца и откроет им путь к добродетели, «чему помогут ученые проповедники».

На первый взгляд может показаться, что она желала быть снисходительной. На самом деле в этих словах заключалась угроза: она считала, что во всем права (как правило, это опасно), и полагала, что ученые проповедники приведут народ к этой правде.

Настоящие намерения Марии очень скоро стали очевидными. Некоторые законы, изданные в период царствования ее сводного брата, были отменены. Среди них был Акт единства, который позволял священникам вступать в брак. Те, кто проповедовали протестантскую веру, — Латимер, Гранмер, Ридли и Хупер, — были помещены в тюрьмы.

Английский двор получил послание, в котором говорилось о неправильном поведении страны, отступившей от указаний папы, и 30 ноября 1554 г. Мария и Филипп предстали на церемонии, которую можно охарактеризовать как унизительную для английской монархии, и страна была возвращена в лоно апостольской церкви.

В январе следующего, 1555 г., по улицам Лондона прошла торжественная процессия, славившая возвращение Англии в католичество и принятие папской власти. Впереди шествовали дети из Грей-Фрайерс (христианской больницы) и школы Св. Павла. За ними шли сто шестьдесят священников, несших девяносто крестов и воспевавших Римскую церковь. На параде было восемь епископов, с ними был сам Боннер, вернувшийся к активной деятельности. Этой ночью на улицах горели костры, и прошло не так много времени, когда население Лондона увидело костры другого рода.

Первый суд над еретиками состоялся в церкви Св. Марии Оверской, и его возглавляли Гардинер, Боннер, Тонстал и другие священники.

Хупер был подвергнут суду и вытерпел восемнадцать месяцев заключения в грязной Флитской тюрьме. Другой жертвой был Джон Роджерс, который был каноником собора Св. Павла. Он предстал перед судом до Хупера. Роджерс проделал большую работу, переведя Библию на английский язык, но с точки зрения таких людей, как Боннер и Гардинер, он поступил как еретик. Он был очень храбрым человеком и, будучи приговоренным к казни за отказ отречься от своей веры, попросил дать ему попрощаться с женой и детьми. Гардинер ответил, что с тех пор, как Роджерс стал священником, у него не стало жены, и, уверенный в своей правоте, велел уйти его жене и детям.

В течение шести дней Роджерс и Хупер находились в Ньюгейте, и после этого Роджерс был переведен в Смитфайльд. В толпе он увидел свою жену и детей (их было одиннадцать, один из них был на руках) и бросил на них последний взгляд. Он не стал колебаться, когда ему предложили прощение за то, что он примет католическую веру, он ответил, что омыл свою веру кровью. «Так ты — еретик», — сказал ему шериф, на что Роджерс ответил: «Это будет известно, когда настанет последний день». — «Я никогда не буду за тебя просить», — произнес шериф.

«Зато я буду просить за тебя», — ответил Роджерс.

И когда был разожжен огонь, он взошел на костер с вдохновенным видом.

Хупер был помещен в Глочестер и был сожжен неподалеку от собора. Ему тоже было предложено прощение взамен отречения от веры, и он также отказался это сделать. Он ужасно страдал; хворост был зелен и редко разбросан, он медленно разгорался, и огонь достигал лишь нижней части его тела, поскольку дул косой ветер. Хупер умолял усилить, огонь. Он страдал от жуткой агонии около сорока пяти минут, и записи повествуют, что наблюдавшая за казнью толпа плакала от ужаса.

Интересно отметить, что зрители по-разному относились к жутким сценам сожжения. Филипп был достаточно мудрым, чтобы понимать, что англичане не слишком привычны к зрелищам сожжения еретиков, и настаивал на том, чтобы такие сцены не слишком часто показывали английскому народу. На следующий день после сожжения он произнес речь, в которой осудил сожжение еретиков заживо. Но затишье продолжалось недолго. Через пять недель в Смитфайльде был сожжен ткач, и за этим сожжением последовали другие.

Мария в то время страдала от ложной беременности и полагала, что чем больше еретиков она сожжет, тем больше Бог возблагодарит ее деторождением! Поэтому она стремилась продолжить свои преследования.

Латимер и Ридли были сожжены. Латимеру повезло — он умер быстро, но Ридли ужасно страдал, поскольку, как и в случае с Хупером, было недостаточно хвороста, и одна из его ног полностью сгорела, прежде чем остальная часть тела была охвачена огнем.

Гранмер был казнен в 1556 г., и, когда его вели к столбу, он осудил свое отречение от веры и сказал, что ему стыдно за то, что он подписал отречение.