Книга Тайны Истинного мира - Марина Ефиминюк

– Привет, красавица! – Эдуард постарался придать своему голосу бархатистость и сделал большой глоток из стакана.

Жидкость оказалась рижским бальзамом, и именно от подобной дикой смеси из специй, трав и спирта Эдик с юных лет мучился аллергией. Он почувствовал, как в одно мгновение заложило нос, заслезились глаза, горло перехватило, словно от очень острого перца, на языке вспыхнул пожар.

– Эдуард? – Елизавета смотрела на мужчину вопросительно.

На лице того все еще сверкала улыбка, но глаза неожиданно покраснели, как у бешеного быка, готовившегося забодать красную тряпку матадора.

– Хорошо выглядишь. – Эдик громко шмыгнул носом, а потом не выдержал и вытер нос рукавом. Не красиво, право, получилось. Очень неэстетично.

Девушка хмыкнула и намерилась оставить его в гордом одиночестве.

– С Новым годом! – гнусаво промямлил ей в спину Эдуард. Но каратель спокойно вышла, бесшумно закрыв за собой дверь.

– Черт! – Эдик вскочил с кресла, чувствуя, что горло перекрыло горячим комом. Выбросив на пол цветы, прямо из вазы он выхлебал неприятно попахивающую воду. Отдышавшись, бедолага хлюпнул носом и быстро вышел на кухню, машинально прихватив с собой вазу с остатками воды.

За большим столом сидели ребятки Владилены и поглощали праздничный ужин, оставленный услужливой кухаркой.

– Здорово, парни, – улыбнулся он жующим карателям и отпил из вазы чуть зеленоватой вонючей жидкости.

Те перестали жевать, уставившись на Эдуарда с нездоровым интересом.

Эдик глянул на посудину в своих руках и, кашлянув, поставил ее в раковину.

– Ну, с Новым годом, – промямлил он. Быстро покинув кухню, он выбрался в коридорчик, ведущий к хозяйственным помещениям. Каратели тем временем молча поглощали салаты, через пару секунд один проворчал:

– У младшего совсем крыша от энергетических таблеток съехала.

– Ага, – инфантильно поддакнул второй, подкладывая себе в тарелку селедку «под шубой».

В детстве Эдуарду вдалбливали, что любопытство – смертный грех, от него возникает масса проблем. Но именно оно подталкивало его вниз по лестнице в подвал и заставило открыть дверь, чтобы посмотреть, кого притащили в особняк сестрицыны прихвостни.

В полутемной комнатенке, использовавшейся как прачечная, пахло стиральными порошками и приторным кондиционером для белья. От духоты насморк только усилился, и Эдик снова шумно шмыгнул носом.

С опаской он вошел в чуланчик, включил свет и замер на месте: на него смотрели холодные и злые глаза Марии Комаровой, кулем лежащей на полу.

– Маша? – только и смог он выдавить из себя.

– Руки протянуть не могу, – грубо отозвалась она, – связана, знаешь ли. Даже пальцами не могу пошевелить.

– Не дай бог тебе пошевелить пальцами – весь дом разлетится в щепки, – буркнул он, в душе даже оскорбленный ее тоном. – Ты не рада меня видеть?

– А ты как думаешь? – процедила Маша и неожиданно тяжело вздохнула. – Так давит, что дышать не могу.

В прачечной повисла пауза. Эдик очень хотел сказать нечто остроумное, но юмор в подобной ситуации выглядел бы глупо, а потому он глубокомысленно промолчал. В разговор первая вступила Маша:

– Начнем торговаться?

Эдик насторожился. Признаться, все время, какое они считались якобы друзьями, он неплохо держал марку, но в тот миг почувствовал, что связанная по рукам и ногам девушка гораздо сметливее его, и расчетливее. Ведьма, прямо сказать. Как и его сестрица. Сейчас Эдик окончательно признался себе, что совершил огромную глупость, проглотив перед полуночью горсть таблеток – голова совсем не хотела соображать. Его взгляд лихорадочно ощупывал хрупкую фигурку на полу, пока не остановился на торчащем из кармана куртки золотом шнурке. У мужчины от неожиданности даже кольнуло сердце.

– А что у нас здесь? – Он широко улыбнулся и, ступая тихо, как кот (а может, ему только казалось и, на самом деле, он косолапил, как медведь), подошел к девушке.

Двумя пальцами через соты сети за золотистый шнурок он выудил бархатный кошель. Комарова только тяжело вздохнула и прикрыла глаза.

– Гляди-ка, Маша! – Эдик торжествовал. – Оказывается, больше не надо торговаться.

Он возьмет себе только один камень, остальные оставит Владилене. Только один!

Резким движением Эдуард высыпал на ладонь четыре крупных кристалла с правильными гранями, так сильно похожих на бриллианты.

– Какие секреты ты прячешь в своем кармане! – От радостного возбуждения у него тряслись руки. – Что ты скажешь, Комарова? Я заслужил такие же знаки, как на твоей руке?

– Порки ты хорошей заслужил, – буркнула она без сил.

Эдик больше не смотрел на нее, только на волшебные камни и ожидал прилива небывалой силы. Он даже затаил дыхание и прикрыл глаза, а еще, на всякий случай, приоткрыл рот, чтобы не задохнуться от аллергического насморка. Он простоял в подобной позе секунд тридцать, потом сдался – умопомрачительного всплеска энергии не произошло. Мужчина с разочарованием глянул на бесполезные стекляшки в своей руке, для хохмы осмотрел один на свет, заметив внутри крохотный пузырек воздуха.

– Они настоящие? – Для чего-то поинтересовался он у Маши. Та ответом не удостоила и снова устало вздохнула.

– Эдик, спрячь их подальше, – через паузу попросила девушка, – кристаллы – чистая гадость.

Он хмыкнул и покосился на пленницу через стеклышки очков: ее осунувшееся бледное лицо расплывалось перед его не слишком трезвым взором.

– Маша, эта гадость подарила тебе очень замысловатые знаки на руке.

– У тебя они тоже будут, поверь, – пообещала она загробным голосом человека, потерявшего всякую надежду. – И ты не обрадуешься.

В этот момент, как в плохой пародии, кто-то стал спускаться по лестнице в подвальчик. Старые деревянные ступеньки визгливо поскрипывали, и вскоре на пороге появился один из давешних кухонных верзил. Эдик едва успел спрятать кристаллы в карман.

Молодчик встал в дверях и с недоумением из-под насупленных бровей начал разглядывать Эдуарда, на щеках которого заиграл испуганный лихорадочный румянец.

– У вас тут что? – прогудел охранник Владилены.

Эдик открыл рот, пытаясь выудить из глотки достойный ответ, но услышал слабый насмешливый голос Маши:

– Тайное свиданье, блин. Открой глаза, камни он у меня забрал, – подставила она Эдика на одном дыхании.

Тот почувствовал, как кровь теперь медленно отхлынула от щек, а руки сильно задрожали.

– Чего это она? – Молодчик относился к немногословным тупоголовым прихвостням и брал физической, нежели энергетической, силой. И пускай парень доставал Эдику до подбородка, но в плечах заметно превосходил. Одним словом, наступила замечательная пора рвать когти, сделав вид, что заблудился в родных пенатах.