Книга Кольцо богини - Виктория Борисова

— Как хорошо! Как славно ты это придумал, Сашенька!

Глаза ее в полумраке казались огромными, и ночная рубашка сползла с плеча. Ее кожа светилась теплым золотистым сиянием, волосы разметались по плечам… Как она была прекрасна в этот миг!

— Иди же, иди ко мне…

Александр обнял ее, почувствовал вкус ее губ, и в этот миг время умерло для них двоих. В сплетении тел, в соединении души с душой другого человека, когда не понять уже, где ты, а где я и весь мир растворяется, исчезает постепенно, словно круги на воде, а есть только вот эта секунда и любимое лицо в лунном свете…

Только так и можно обрести вечность.

«Эта поездка была для меня — как глоток свежего воздуха! Еще в поезде, когда позади остался город Белевск, я почувствовал радостное возбуждение, словно ехал навстречу своей юности.

Мы с Конни остановились в том самом домике под зеленой крышей, где когда-то жили они с Илларионом Петровичем. Надо же, уцелел домик-то… Евфросинья Федоровна давно умерла, и теперь там хозяйничала ее дочь Поля, которую я помнил еще рыжим и голенастым неуклюжим подростком.

Целыми днями я бродил по окрестностям, пытаясь отыскать место, где провел, быть может, самые лучшие дни своей жизни. И — вот странность — чувствовал себя на удивление здоровым и бодрым, словно скинул разом груз прошедших лет и, пусть ненадолго, снова стал мальчишкой-студентом. Куда только девались слабость, колотье в груди и перебои в сердце!

Старый раскоп давно засыпали, только остатки древней башни по-прежнему стояли нерушимо. Поля рассказывала, что пробовали было окрестные жители растаскивать камни для хозяйственных надобностей, но ничего не вышло. На совесть работали в те времена строители…

В последний день перед отъездом мы с Конни сидели у моря — совсем как тогда, когда в первый раз остались вдвоем. Кольцо с синим камнем, открывшее нам когда-то путь в таинственное подземелье, блестело у нее на пальце. Я накрыл ее руку своей, и в тот же миг нечто странное произошло со мной, вроде кратковременной потери сознания. Картины расцвета и падения Золотого города пронеслись передо мной в одно мгновение, но главное… Я ощутил удивительное, ни с чем не сравнимое чувство покоя и единства с миром.

Пусть я не смог сделать того, о чем мечтал в юности, не стал великим археологом и не нашел свою Трою, зато теперь понял самое главное — вовсе не золото было настоящим сокровищем скифов! Не золото, не драгоценные камни, но тайные знания, зашифрованные в виде похожего на письмена орнамента, затейливых фигурок, драгоценных камней и разноцветных эмалей. Благородный металл стал лишь материалом, пригодным для того, чтобы послание далеких предков дошло до нас, ныне живущих. Бог знает, сколько времени пройдет, пока оно дождется своего часа, будет расшифровано и прочитано, а главное — осмыслено и понято людьми, но я твердо верю — рано или поздно это произойдет».

Максим перелистывал страницу за страницей. За окнами уже светает, и Малыш выразительно поглядывает на хозяина. Мол, пора бы и погулять!

— Подожди, пес, совсем немного осталось.

Он рассеянно погладил собаку и вновь погрузился в чтение. Все-таки ужасно интересно, чем там кончилось у бабушки с дедом? Трудно, почти невозможно построить свое маленькое хрупкое счастье на краю пылающего вулкана, а вот они — смогли…

«С тех пор в Крым мы ездили ежегодно. Болезнь моя отступила или, может быть, просто затаилась на время… Что ж, во всяком случае, я и так прожил гораздо дольше, чем можно было бы предположить.

Лето уже наступило, занятия в школе закончились, а значит — скоро я снова увижу места, дорогие и памятные моему сердцу. Жаль только, что теперь мне придется ехать одному — в последний момент выяснилось, что Конни нужно задержаться на несколько дней».

Конни смотрела грустно и виновато.

— Доктор очень просил остаться — хоть ненадолго. Просто некому работать! А тут мальчика одного привезли… Семнадцать лет всего, ребенок просто, и — перитонит! То есть сначала аппендицит был, но время упустили.

Конни чуть дернула плечом, словно показывая этим жестом свое отношение к малограмотным товарищам, которые едва не угробили юношу своим небрежением.

— Операция хорошо прошла, сейчас только выходить, а он, как нарочно, меня все за руку держит, просит, чтобы посидела с ним хоть минутку…

«Она держит меня! Не отпускает…»

Александр вспомнил, как сидела Конни над тельцем Настеньки. Как будто спасение чужого, совсем постороннего ей юноши может хоть немного облегчить ее боль. Он обнял Конни, прикоснулся губами к виску.

— Конечно, милая. Я понимаю. Хочешь, останусь с тобой, поедем позже?

— Нет, — она озабоченно сдвинула брови, — два билета сдавать — слишком дорого получится! Так что поезжай спокойно. Ну, что такое один-два дня? Ты и оглянуться не успеешь, как я приеду!

«И вот я снова здесь, в Крыму. Когда Конни провожала меня на вокзале и ее лицо мелькнуло в последний раз за окном вагона, сердце кольнуло странное предчувствие — как будто я вижу ее в последний раз…

Но это, конечно, пустое, простая мнительность. Просто теперь мне трудно разлучаться с ней хотя бы ненадолго. Совсем скоро она приедет, и мы снова будем вместе.

А сегодня у меня была странная встреча — я пошел в деревню купить молока и увидел татарчонка Ахметку, который когда-то вез меня на раскопки! Меня он, конечно, не заметил, прошел мимо, да и мне нелегко было признать в этом степенном, толстом татарине в вышитой тюбетейке былого шустрого мальчишку, но это был он, я уверен! Все-таки как меняются люди со временем…

В дверь стучат. Наверное, Поля, квартирная хозяйка, опять будет просить спичек…»

На этом записи обрывались. Максим старательно перелистал тетрадь, но дальше были только чистые, чуть тронутые желтизной страницы.

Нет, ну так нечестно! Он почувствовал себя несправедливо обделенным. Как теперь узнаешь, чем кончилась история деда? Живых свидетелей-то давным-давно не осталось!

Он взял в руки фотографию и долго смотрел в глаза Саши Сабурова. Странно было думать, что дедушка здесь такой молодой — гораздо моложе его самого…

— Что с тобой стало? Я хочу это знать, ну пожалуйста!

И — вот чудеса! — ему вдруг показалось, что молодой человек на фотографии чуть-чуть улыбнулся и кивнул, как персонаж рисованного мультфильма. Максим протер глаза. Померещилось, конечно, померещилось… Вот что значит — бессонная ночь!

Он бросил быстрый взгляд на раскрытую тетрадь — и не поверил своим глазам. На странице, которая только что была совершенно чистой, проступили буквы уже знакомого почерка. Они как будто появлялись изнутри, вырастали, обгоняя друг друга, словно и в самом деле давно умерший дед решил подать весть о себе.

Максим схватил тетрадь и принялся читать. Он торопился прочесть, как будто боялся, что они вот-вот исчезнут снова.