Книга Жены и девы Древней Руси - Татьяна Муравьева

Старший сын Марии, Борис, унаследовал от отца Ростовское княжество, младший, Глеб, – соседнее с Ростовским Белозерское. Но пока они были малы, оба жили в Ростове с матерью, и Мария с помощью епископа Кирилла управляла Ростовской землей.

Но когда Борису минуло тринадцать лет, ему пришлось отправляться в Орду за ярлыком на ростовское княжение.

Пока сын был в Орде, Мария не могла ни есть, ни спать и только молилась, чтобы Господь сохранил ее дитятко. Борис вернулся живым и здоровым и рассказал, что в Орде вместе с ним были и другие русские князья, хан Батый принимал всех их с честью, и татары, если им не перечить, вовсе не так страшны, как о них говорят. Мария, слушая сына, только вздыхала и качала головой.

Прошел год. В Ростов неожиданно приехал отец Марии, князь Михаил Черниговский. После разорения Чернигова и Киева он бежал в Венгрию просить помощи у венгерского короля. Но король ничем ему не помог, и князь Михаил, поскитавшись по чужим краям, вернулся в Чернигов. К нему тут же прибыли послы от Батыя с требованием явиться в Орду, за ярлыком на княжение. Не хотелось князю Михаилу идти на поклон к золотоордынскому хану, да делать было нечего. Направляясь в Орду, он сделал крюк, чтобы повидать дочь и внуков. Вместе с князем Михаилом приехал и его верный боярин Федор, который когда-то учил маленькую Марию и ее сестру читать и писать.

Мария была рада и отцу, и своему старому учителю, но радость была омрачена воспоминаниями о перенесенных бедствиях и предчувствием новых бедствий, неотвратимо ожидаемых впереди.

Погостив в Ростове несколько дней, князь Михаил стал собираться в Орду. Борис вызвался сопровождать деда, а когда Мария попыталась отговорить сына от столь опрометчивого намерения, сказал:

– Не тревожься, матушка! Ведь я ни в чем не собираюсь противоречить хану, и он не причинит мне никакого зла.

Услышав эти слова, князь Михаил нахмурился, но промолчал.

В Орде князя Михаила уже ждали. Едва он прибыл в ханскую ставку, Батый приветствовал черниговского князя и его спутников как почетных гостей, но после приветствия настойчиво потребовал, чтобы все они, по монгольскому обычаю, прошли между двумя священными огнями в знак того, что ничего не замышляют против хана, а затем поклонился священному дереву и идолам почитаемых монголами богов. Князь Михаил, грозно сверкнув глазами, ответил:

– Тебе я поклонюсь, поскольку поставил тебя над нами Бог за грехи наши. Но никогда не стану кланяться дереву и бессмысленным идолам, потому что почитаю только Бога истинного!

Однако другие русские князья, которые, как и князь Михаил, прибыли в Орду за ярлыками и уже совершили требуемый обряд, начали уговаривать его подчиниться силе, а внук Борис стал просить со слезами:

– Исполни то, о чем просит тебя хан. Иначе он прикажет убить тебя. Господь простит тебе этот грех, ибо совершишь ты его по принуждению.

На что Михаил твердо сказал:

– Ничто не принудит меня изменить вере христианской!

Боярин Федор встал рядом со своим князем плечом к плечу и сказал:

– Ты прав, господин мой! Не подобает христианам отступаться от веры даже под страхом смерти.

И тут же Батыевы слуги набросились на князя Михаила, будто злобные псы, стали его избивать, а затем отсекли ему голову.

Когда это злое дело свершилось, хан спросил боярина Федора:

– А ты исполнишь мое требование или последуешь за своим господином?

Боярин Федор ответил:

– Последую за своим господином.

И был убит, как и князь Михаил.

Тела черниговского князя и его верного боярина бросили на съедение собакам, но по воле Господа их останки долгое время пребывали невредимыми и нетленными, а по ночам над ними чудесным образом являлся столп света, будто горело множество свечей. В конце концов христиане, пребывавшие в то время в Орде, тайно погребли своих единоверцев.

Бориса же хан с миром отпустил домой, и тот рассказал матери о том, что произошло в Орде. Мария горько плакала, слушая рассказ о кончине своего отца и его верного боярина. Она выспрашивала Бориса о самых мелких подробностях и, когда ей стало казаться, что она видела это все своими глазами, села и написала «Сказание об убиении в Орде князя Михайло Всеволодовича Черниговского и боярина Федора от окаянного царя Батыя в Орде».

Тем временем младший сын Глеб повзрослел и тоже отправился в Орду за ярлыком на княжение в Белоозере. Батый принял его с такою же честью, как и Бориса, Глеб вернулся из Орды довольный. Позже он еще не раз ездил туда и один, и с Борисом и в конце концов женился на племяннице Батыя, которая перешла в православие и получила имя Феодора.

Марию не радовала дружба сыновей с Ордой. Ей казалось, что это оскорбляет память князя Василька и князя Михаила, но сыновья возражали, что так они избавляют свою землю от новых татарских набегов, спасают множество жизней и что сам князь Александр Ярославич, разбивший шведов на реке Неве и получивший за то прозвание Невский, тоже ездит в Орду, кланяется хану и называет его своим другом.

Это было правдой. Александр Невский приходившийся двоюродным братом покойному Васильку, не раз бывал в Ростове и говорил Марии то же, что и ее сыновья. Мария не могла не признать, что они правы, но в душе у нее все восставало против покорности завоевателям, принесшим столько горя ее земле и ей самой. В летописи она писала: «О, возлюбленные князи русские, не прельщаетися пустотною и прелестною славою света сего, еже хуже паутины есть, и яко тень мимо идет».

И Мария решила уйти от мира. Она приняла постриг в основанном ею Спасском монастыре, чтобы в уединении монастырской кельи молиться о живых и об умерших. Спасский монастырь с той поры в народе стали называть Княгининым монастырем.

Однако, уйдя от мира, Мария не перестала интересоваться судьбой родной земли. До конца своих дней она продолжала вести летописные записи, а когда она умерла, их продолжил ее преемник, неведомый монах, написавший, что скончалась Мария 9 декабря 1271 года «тихо, нетрудно и безмятежно» и что, узнав об этом, «все люди града Ростова стекошася в монастырь святого Спаса и погребоша ю со многими слезами».

Княгиня Мария Михайловна Ростовская родилась в 1210-х годах. Первым, кто заинтересовался ее личностью, был академик Д.С. Лихачев. Изучая Лаврентьевскую летопись, он установил, что в ее состав включен более древний «Ростовский летописец», и выдвинул гипотезу, что его автором была княгиня Мария. В пользу этой гипотезы говорит то, что в «Ростовском летописце» равное внимание уделяется как глобальным потрясениям, переживаемым в то время Русской землей, так и событиям внутри княжеской семьи, что, несомненно, свойственно женскому восприятию. Еще отчетливее женская психология видна в записях, касающихся князя Василька: автор «Ростовского летописца» радуется, что князь опоздал на битву при Калке («был сохранен Богом и силою креста честного»), с явным сожалением пишет, что Василько был «паче меры храбр» – конечно, подобное не могло прийти в голову ни одному летописцу, но совершенно естественно для любящей жены.