Книга Берзарин - Василий Скоробогатов

Из дневников Геббельса видно, что немцам весной 1945 года, когда до штурма Берлина оставалось всего несколько недель, их положение не казалось безнадежным. Напротив, они верили, что победа им «светит», она совсем близка. Они вот-вот победят, стоит только руку протянуть. Даже возведенные по углам кварталов или на магистралях бетонные огневые точки вызывали у обывателя величайший оптимизм. Берлинский бюргер рассуждал: «Это сделано лишь для успокоения народа, это ничего не значит»[63].

А советские бойцы и офицеры, готовясь к штурму твердынь Берлина, понимая, что Гитлер и его клика обречены, что они неизбежно будут уничтожены, удивлялись: «На что они, людоеды, надеются? Почему не капитулируют?»

Сто миллиардов свечей маршала Жукова

В ходе Великой Отечественной войны не было такой исключительно важной и необычной операции, как взятие Берлина. Ответственность за нее легла на маршала Георгия Константиновича Жукова. О чем думал тогда маршал? В своих мемуарах он об этом писал:

«Размышляя о предстоящей операции, я не раз возвращался к величайшей битве под Москвой, когда мощные вражеские полчища, сосредоточившись на подступах к столице, наносили сильные удары по обороняющимся советским войскам. Еще и еще раз перебирал в памяти отдельные эпизоды, анализировал промахи сражавшихся сторон. Хотелось до деталей учесть опыт этого сложного сражения, чтобы все лучшее использовать для проведения предстоящей операции и постараться не допустить ошибок»[64].

После войны некоторые военачальники, публикуя свои воспоминания, задавали вопрос: «А не следовало ли Жукову сразу же после форсирования Одера в феврале 1945 года ударить по Берлину и взять его?»

Г. К. Жуков ответил своим оппонентам четко и ясно: «Да, тогда до Берлина можно было добраться не только на танках, но и на легковой машине. Попасть в Берлин не сложно было. Только вот как вернуться назад? Наступление на Берлин в феврале 1945 года было бы не просто риском, а авантюрой. Если бы наши войска пошли тогда на Берлин, то немцы получили бы возможность нанести удар из Померании по правому флангу наших войск, отрезать выдвинувшиеся соединения и нарушить коммуникации фронта».

А могло ли наше наступление на Берлин и в апреле 1945 года закончиться провалом? Вполне. Прогрызть немецкую оборону вдруг оказалось бы невозможно, войска остановились на подступах к Берлину, втянулись в затяжные бои… Что тогда? Тогда — крах.

Надо нам всем знать: только военный гений наших полководцев, прежде всего маршала Жукова, позволил получить тот результат, который мы получили. Благодаря Великой Победе мы в течение десятилетий чувствовали себя людьми, а не быдлом. Не только мы, но и наши дети.

Наш народ отдал победе всё. Оснастил армию всем, что ей требовалось. В апреле, к началу наступления на Берлинском направлении, наши войска имели 14 тысяч стволов артиллерии и минометов различных калибров. Плотность артиллерии на направлении главного удара составляла 272 ствола на километр фронта, а на некоторых участках — 286 стволов.

На плацдармах у Кюстрина, где изготовилась к броску ударная армия Н. Э. Берзарина, на сравнительно узком участке фронта было сосредоточено 83 стрелковые дивизии, 1155 танков и самоходных орудий, почти вся артиллерия фронта.

В условиях глубочайшей тайны маршал Г. К. Жуков подготовил врагу свой сюрприз. Гениальный полководец, он оказался прекрасным психологом. Маршал знал, что в войсках, в окопах особенно, постоянно циркулируют слухи о том, что противная сторона готовит всяческие каверзы, может в любой момент применить «секретное оружие». В свое время в души немцев вселили ужас реактивные установки БМ-13. На боевых машинах стояла заводская марка «К». А популярной в то время была песенка «Катюша». И прозвали наши бойцы реактивную установку «катюшей». Немецкие солдаты, попавшие в зону, где рвались снаряды «катюши», несли потери и от огня, и от страха, который порой доводил солдата до потери рассудка.

План военного совета 5-й ударной армии по разгрому ставки Гитлера в Берлине

Важно быть первым. Немецкие конструкторы изобрели шестиствольный миномет. Он и рев издавал, и осколками поражал. Но особого психологического воздействия на нас не оказывал. Миномет этот солдатская молва окрестила «ванюшей»[65]. А какой-то фронтовой стихоплет даже стишок сочинил:

Когда «ванюшу» и «катюшу» обвенчаем, Тогда и войну кончаем.

Оружие совершенствовалось, и страх бродил по окопам.

Немцам, конечно, чудился призрак нового оружия русских, наподобие страшной «катюши». Ожидание вселяло нервозность.

Реальна опасность или нереальна — это не имеет значения. Главное, если это возможно, противника надо испугать, деморализовать. Это — закон всякой борьбы. Георгий Константинович понимал, что очень важно ударить врага и по психике. Это на экране у некоторых актеров в кинокадрах Жуков — примитивный грубиян. Мне кажется, что на роль Жукова, полководца и человека, актер еще не родился.

Подавленные неудачами, неся все возрастающие потери, немецкие части и соединения теряли свою прежнюю боеспособность от многих факторов, в том числе и духовно-моральных. А если хотя бы на короткое время вселить в ряды противника еще большие дозы колебаний и страха? Тем более в моменты атаки? Мы окажемся в выигрыше. Игра, как говорится, стоит свеч. Это уменьшит наши потери, приблизит час победы.

И перед генеральной атакой на рубежах на плацдарме у Кюстрина, по приказу Жукова, втайне устанавливается невиданное доселе оружие. Оно особенно эффективно в ночное время. А атака планировалась на пять часов утра, за два часа до рассвета.

Новое, неизвестное врагу оружие… Оно было применено впервые за всю историю Великой Отечественной войны Красной армией на «Одер-фронте». Наших генералов Жуков о нем, разумеется, предупредил заранее.