Книга Пойми и прости - Дж. П. Моннингер

— Я тебе не верю. Только не торопись, прошу. Тебе нужно время, чтобы все обдумать. Я чувствую себя ужасно, обрушив все это на тебя.

— Все нормально, Раф. Иди. Тебе нужно разрезать торт. Я в порядке. В некотором смысле мне теперь лучше. Ты правильно сделал, что рассказал.

— Не знаю, Хезер. Надеюсь, я не ошибся, — сказал он.

Подошла одна из кузин Констанции и настояла на том, чтобы он пошел с ней. Она схватила его за руку и потащила за собой. Я стояла и смотрела на праздник. Казалось, еще немного, и я, взлетев вверх, растворюсь в воздухе, словно пламя свечи, которое потухло и превратилось в дым.

49

В два часа ночи я отправилась на поиски ясеня, который мы с Джеком посадили в Люксембургском саду.

Я взяла с собой вилку из отеля. Чтобы копать. Чтобы защититься. Потому что кроме нее у меня больше ничего не было.

Я не могла ни думать, ни говорить, ни составить план. Заказала такси на рецепции. Эми пошла спать. Констанция и Раф отправились в свой lune de miel. В свой медовый месяц. В свою семейную жизнь. Я никому не говорила о том, что рассказал мне Раф.

Водитель такси был родом из Буркина-Фасо в Африке. На нем была черно-красно-зеленая шляпа, прикрывающая его дреды. Я насчитала шесть освежителей воздуха в виде елочки, свисающих с зеркала заднего вида. Судя по водительскому удостоверению, его звали Бормо. Зунго, Бормо. Каждый раз, когда мы останавливались, он смотрел на меня в зеркало.

— Вы в порядке, мисс? — спросил он на французском.

Я кивнула.

Он изучил меня взглядом.

— Вы уверены?

Я снова кивнула.

— Уже слишком поздно, чтобы гулять в парке, — сказал он. — В саду лучше днем.

Я кивнула.

Он нажал на газ, когда загорелся зеленый свет. Мы долго ехали в тишине. Он часто посматривал на меня в зеркало.

— Это не лучшее место, — сказал Самсон, остановившись на обочине рядом с садом и выключив счетчик. — Сорок семь евро. В это время суток здесь может быть опасно.

Он развернулся, чтобы говорить со мной напрямую.

— Принести вам кофе будет честью для меня… Отвезти вас в более светлое место.

— Я в порядке, — сказала я, заплатив ему. — C,a va.

Он взял деньги. Я дала ему десять евро на чай. Одним из достоинств моей бесконечной работы и отсутствия личной жизни было то, что в моих карманах всегда были деньги. Он взял двадцать долларов и сунул их под поле своей округлой шляпы.

— Уже слишком поздно, — повторил он. — Вы были в хорошем отеле, а теперь… Здесь нехорошо.

Я улыбнулась и вышла из машины. Долго стояла и смотрела на железные ворота Люксембургского сада. Самсон отъехал от обочины.

Он был прав во всем.

Сад действительно был намного лучше днем.

У меня не было никаких источников света, кроме фонарика на телефоне. Свет от парковых фонарей толком не освещал место, где рос ясень. Он рос в тени. Удивительно, но я быстро нашла место с нашим деревом.

Вилкой я разрыла почву. Земля была влажной и холодной.

«Можешь навещать его каждый раз, когда будешь приезжать в Париж. Все в мире будет идти своим чередом, что-то познает поражение, что-то — процветание, а твое дерево… наше дерево… оно будет расти».

Докопав до пластмассового контейнера с нашими сплетенными прядями волос, я медленно достала его из земли. Я сразу же увидела новую записку — от Джека. Он положил ее туда уже после того, как мы закопали контейнер. Джек снова выкопал его и поместил туда записку для меня. Использовал наш собственный секретный почтовый ящик, чтобы оставить мне сообщение, которое я смогу найти если не сегодня, то завтра или через тысячу завтра. Кроме нас двоих, никто в мире не знает об этом месте. И ясень, благородный ясень, охранял его до моего приезда — всю зиму, длинную серую осень и цветущую весну. Хэдли и Хемингуэй были здесь, и мы тоже были, поэтому я ничуть не удивилась, увидев его аккуратный почерк.

«Хезер».

Простой конверт таил в себе записку, которую Джек написал для меня. Нижний правый угол был слегка испачкан. Какое-то мгновенье я не могла к нему притронуться, не могла сделать вдох, не могла ничего.

Именно тогда я поняла, что он не забыл меня, не бросил. Если бы ему было плевать, он не стал бы писать записку, не стал бы беспокоить могучий ясень. Теперь я знала, что, опускаясь на колени в том же месте, где сейчас стояла я, он думал обо мне. Он понимал: я буду искать его, буду искать до тех пор, пока наконец не найду. Я ощутила невероятную любовь, ненависть и испытала все эмоции, какие только можно испытать. Я поднесла нелепый пластмассовый контейнер к губам и поцеловала его. Медленно достав оттуда письмо, я положила контейнер в землю и закопала его. Я подумала о мистере Барвинке и обо всех тех существах, которые храбро сражаются за жизнь. Теперь я понимала Джека. Я точно знала, что он бросил меня по всем тем причинам, которые озвучил Раф.

А еще я знала, что он умирает.

— Я проезжал мимо дважды и не собирался возвращаться, — сказал Зунго, — но меня не покидало чувство, что что-то происходит.

Я открыла дверь и села в машину.

— Спасибо. Спасибо вам большое.

— Вы испачкались.

Я кивнула.

Он рассматривал меня в зеркале.

Затем покачал головой, видимо, не в силах понять, в чем же дело.

— Обратно в отель? — спросил он.

Я кивнула.

— Вы ведь не собираетесь мне говорить, верно? — спросил он.

Я покачала головой.

— Любовь, — сказал он. — Только она заставляет людей идти на такие сумасбродства.

Я улыбнулась. Он улыбнулся мне в ответ и сосредоточился на дороге, оставив меня наедине с моими страхами и пустотой. Я прижала письмо к груди. Не могла его открыть. Пока что. Надо было снова научиться дышать.

50

На обратном пути мне позвонила Эми.

— Хезер, где ты, черт возьми? Я проснулась, а тебя нет…

— Я в порядке, Эми.

— Это, Хезер, вообще не круто! Уходить, не предупредив.

— Прости. Извини. Прости меня.

— Я думала… Я не знала, что и думать. Это вообще, вообще, вообще не круто, Хезер! Где-то я уже видела такое — чтобы человек исчезал вот так. Ты ведь не с Ксавьером, верно?

— Не злись на меня. Нет, я не с Ксавьером. Я бы не уехала, если бы это не было так важно.

— И что же случилось такого, черт побери, важного, что тебе пришлось уехать из отеля посреди ночи? У нас в обед самолет, Хезер. Ты в отеле? В чьей-то комнате?

— Мне нужно было кое-что найти. Нечто, связанное с Джеком.